«Если дело дойдет до битвы, Доминику Скоду нужно заманить вглубь особняка — так мы сможем обезопасить себя хотя бы от дракона», — подумал Тору, открывая дверь, ведущую во внутренний двор...
— ...?!
И вдруг увидел, что в нем стояла молодая девушка.
Найти в этом поместье девушку было все равно, что отыскать посреди пустыни цветочную поляну.
Во дворе сиротливо стояли редкие клумбы, цветы на которых давно уступили место сорнякам. Прелестная, опрятно выглядящая девушка молча стояла рядом с ними, словно пытаясь исправить своим видом пейзаж заброшенного двора.
— Кто это?.. — прошептал Тору встревоженным голосом.
Все это время он совершенно не ощущал ее присутствия.
«Может, это подруга Ги?»
Даже когда он глядел прямо на нее, он почти ничего не ощущал.
На вид ей было около 15, примерно как Чайке. Возможно, младше нее на год или два.
Она была одета в розовое платье, а ее длинные волосы были собраны с помощью красного украшения. Девушка была очень миловидной, но при этом совершенно не казалась отталкивающе яркой. Она производила впечатление хрупкой, невинной юной леди.
— ...Извините? — попытался обратиться к ней Тору.
Но девушка не ответила.
«Кто... это такая?». Тору не ощущал в особняке никого, кроме Доминики, ни до этого, ни сейчас. Конечно, существовали приемы, позволявшие полностью укрыться от чувств противника... но вряд ли они могли заставить Тору усомниться в существовании девушки, когда она стояла точно перед ним.
— Это что...
Тору начал приближаться к девушке, внимательно разглядывая ее.
Она все еще не обращала на него никакого внимания.
Она продолжала просто смотреть в пустоту.
Словно...
— Хм...
Тору нагнулся и подобрал лежавший на земле камушек. Щелкнув пальцами, он запустил его в девушку. Камень полетел точно к ней и...
— Так я и думал.
...пролетел сквозь нее.
Девушка была видением, миражом... точнее, проекцией.
Тору слышал о приборах, позволявших спроецировать бестелесный образ, напоминавший настоящего человека. Это могло показаться волшебством, но насколько Тору знал, за это от начала и до конца отвечали машины. Впрочем, иллюзия лишь иллюзия. Изменения температуры, влажности или освещения заставляли изображение размываться и выдавали его природу.
— Это такая замена портрету? — пробормотал Тору, нахмурившись.
Изображение было настолько отчетливое и настолько детальное, что казалось, будто к этой девушке можно притронуться. Тору чисто из любопытства протянул к ней руку...
— Не трогай, — услышал он вдруг тихий голос.
— ...
Тору обернулся.
Естественно, он уже успел почувствовать, что во дворе не один...
— А... я... просто... — но попытался изобразить истинное изумление.
У края двора стояла Доминика.
— ...Прости, — Доминика покачала головой, словно ей стало неловко за свои слова. — Даже если бы ты попытался коснуться ее, у тебя бы не получилось.
— Нет, это я приношу свои извинения, — Тору поклонился, стараясь соблюдать все правила приличия. — Просто она была так красива...
— Красива, говоришь?.. — произнесла Доминика, сомкнув наполовину веки и задумываясь о чем-то.
Затем она вновь перевела взгляд на Тору и слабо улыбнулась.
— Спасибо.
— ...Кто это? Ваша родственница? — спросил Тору, уже начавший выстраивать в голове картину происходящего.
Призрачная девочка... чем-то напоминала Доминику. Можно было подумать, что это она сама в юном возрасте, но сходств не так много, а главное — эта девочка производила совершенно другое впечатление, нежели она. Вряд ли Доминика хоть когда-то была столь хрупкой и нежной, словно летящий по ветру лепесток. Ее можно уподобить скорее дереву, которое крепко держалось корнями за землю.
— ...Люсие Скода. Моя младшая сестра, — ответила Доминика после небольшой паузы, словно ей нужно было время, чтобы решиться на эти слова.
— Понятно, — Тору кивнул, а затем вновь посмотрел на изображение Люсие.
Тору отчего-то казалось, что она напоминает Чайку. Но если бы его спросили, он бы и сам не смог ответить, чем именно. Возможно, в этом играла роль доброжелательность, которую Доминика демонстрировала по отношению к ним.
— ...
— ...
Тору и Доминика какое-то время молчали.
Они продолжали смотреть на призрак Люсие, а затем...
— Разве ты не собираешься спросить? — вдруг проговорила Доминика, словно устав от тишины.
Она уже успела сказать им, что живет в особняке одна. Ощущения Тору полностью подтверждали эти слова. Это означало... что сестра Доминики жила не с ней.
Она сделала иллюзию своей сестренки и поставила ее украшать двор.
Вариантов объяснений этому... было не так уж и много. А уж если вспомнить, что она рефлекторно сказала ему не прикасаться к ней, сама позабыв о том, что это только проекция... то этот образ мог выражать лишь глубокую привязанность по отношению к ней.
По отношению к человеку, которого она больше никогда не увидит.
Другими словами...
— Она погибла?
— ...Да, — сказала Доминика таким тоном, словно насмехалась над собой. Казалось, будто от этого вопроса ей стало немного легче. Вздохнув, она продолжила, — В то время, пока я была на войне.
— ...
Когда-то Тору примерно так и рассказал Чайке историю о девушке по имени Хасумин.
Возможно, Доминике просто хотелось, чтобы кто-то выслушал ее историю... пусть даже это будет совершенно незнакомый человек. Возможно, именно поэтому она не ограничилась просто спасением отряда Тору, а пригласила их в свой особняк. Возможно, было и то, что от придуманной Акари истории ей стало тяжело на душе, и она решила обменять их секрет на свой, чтобы уравновесить ситуацию.
— Она была так дорога мне. Но она умерла. Я не смогла защитить ее.
— Мои соболезнования, — ответил Тору без особых изысков.
Тору знал, что неискренние утешения могут задеть чувства скорбящего человека. Усопшего не могли вернуть никакие слова. А раз так, то лучше почтить ее память молчанием.
— Я стала наездницей на драгуне, потому что хотела, чтобы моя сестренка жила в безопасности и достатке. После того как наши родители скончались, мы с ней, две сестры, были вынуждены выживать плечом к плечу... — На лице Доминики появилась самоуничижительная улыбка. — Какая ирония. Я стала наездницей ради своей сестры, но именно из-за того, что стала наездницей, не смогла защитить ее.
Наездники на драгунах обладали огромной силой.
Особенно великолепна была их защита, и именно поэтому они так хорошо смотрелись в первых рядах.
Потеря одного единственного наездника резко понижала шансы на победу не только его отряда, но и всей армии. Пожалуй, никакие обстоятельства не разрешили бы ей вернуться с войны раньше времени — уж больно многие люди не умирали в боях именно благодаря ей. Как бы она ни любила свою сестру, она не могла просто бросить своих товарищей на верную смерть.
«Возможно... сейчас она именно потому и живет затворником?»
После того как она потеряла самое дорогое, что у нее только было, у нее, пожалуй, отпала необходимость ни во власти, ни в титуле наездницы на драгуне.
— Скода... это разорившаяся рыцарская семья, — продолжила Доминика свой неспешный рассказ. — Отец не вернулся с фронта, мать умерла от болезни... наше имение было небольшим, денег на прислугу тоже не было. Семья, находившаяся на грани гибели. После того как мы с сестрой остались вдвоем, жители наших земель перестали воспринимать нас всерьез. Они начали задерживать оплату налогов... и наша жизнь стала очень тяжелой.
Как бы мало феодал ни собирал налогов, он должен поддерживать свой статус.
Ему нельзя жить хуже простых крестьян. Из-за этого те переставали уважать его, как это и случилось с семьей Скода. Феодал может держаться на плаву только через страх и уважение.