— ...И правда, — подтвердила Акари, окинув взглядом внутренний двор.
— Судя по ее словам, она винит себя за то, что не смогла защитить сестренку, поскольку была на войне. Похоже... именно поэтому ее больше не интересуют ни слава, ни богатства, ни власть. Или же в этом виновата апатия, развившаяся на этой почве.
Если ей действительно на все наплевать... то она и правда могла с легкостью пустить в свой дом незнакомых людей. И их настоящие личности в таком случае ее тоже не интересовали.
— Но когда ты успел узнать все это, брат? — спросила Акари, отходя от окна.
— Когда только что был во дворе.
— Прекрасно, брат, — Акари сложила руки на груди и удовлетворенно кивнула. — Значит, у тебя от природы есть смекалка, способная заставить женщину сболтнуть лишнего.
— Ты меня сейчас хвалишь или ругаешь?
— Разумеется, хвалю. Стала бы я ругать своего любимого брата? — Акари размашисто мотнула головой... а затем, словно что-то заметив, ударила в ладоши. — Хотя. Погоди-ка, брат. Если ты любишь, чтобы тебя бранили, то никчемная Акари Акюра готова бранить тебя изо всех сил сколько угодно.
— Хорошо, помолчи.
— Естественно, если ты хочешь, чтобы я связала тебя, била, пинала или топтала — я способна и на это.
— Помолчи. Ради всего святого, помолчи, — протянул Тору.
— Вот уж не думала, что и Доминика Скода так любит свою сестренку.
— Я же сказал — помолчи. И не примешивай сюда свой бред. Здесь обычные чувства, обычные.
Скорее всего, Доминика любила Люсию только как свою сестру.
Во всяком случае, Тору не думал, что их любовь включала в себя оскорбления, связывания, тычки и пинки. Он не хотел так думать. Не то чтобы он знал все детали.
— Как бы там ни было, — прокашлявшись, Тору попытался силой вернуть разговор в первоначальное русло. — Пожалуй, Чайка совершенно права в том, что Доминика Скода — не злодей. У нас с ней нет взаимовыгодного сотрудничества, но она до такой степени благородна, что хорошо относится к людям, даже если это не приносит ей выгоды. Однако...
Тору приставил вытянутый палец к носу Чайки.
— Ты ведь помнишь, Чайка Газ? Вероятнее всего, эта наездница — одна из тех людей, кто убили твоего отца.
— ...
И тут Чайка резко помрачнела.
Неважно, остались ли у нее «останки», но вероятность того, что она принимала участие в штурме столицы Империи Газ и являлась одним из «героев», схлестнувшихся в битве с Артуром Газом, была очень высокой.
— ...
Свет в глазах Чайки быстро мерк.
Вероятнее всего, из-за того, что ее ткнули носом в факт, который она изо всех сил пыталась забыть, на нее немедленно накинулось уныние. Она свесила голову и сжала в кулачки руки, лежавшие на коленях.
— А, нет, я хотел сказать... — спохватился Тору.
Он не думал, что его слова настолько расстроят ее. Да, он хотел привести ее в чувства... но теперь складывалось впечатление, словно он издевался над ней.
— Я... не имел в виду, что ты должна ненавидеть ее или еще чего.
— ...
— А-а, черт, да что такое, что я такого сказал?! — Тору посмотрел на Акари в надежде на то, что она хоть чем-то ему поможет.
— Ясно, — сказала Акари со сложенными на груди руками и снова кивнула. — Так вот каким образом можно вызвать у моего брата смятение. Неплохо.
— Сейчас не время восхищаться! — воскликнул Тору совершенно в растерянности.
И тут...
— ...Прости. Тору, — сказала ему Чайка с неуклюжей улыбкой. — Тору. Думать. Изо всех сил. Виноват. Нет.
Как обычно, Чайка говорила, выдавая набор слов на континентальном языке, и понять ее было непросто... но похоже, что она имела в виду «Поскольку Тору изо всех сил думает вместо меня, он не виноват». Видимо, это был ее способ утешить или пожалеть его.
— А-а... — Тору почесал щеку, а затем, усмирив ощущение неловкости... —Ты ведь все равно не согласна с моим планом, да, Чайка?
— М-м... — растерянно протянула Чайка.
— В нашем случае это был бы самый верный способ...
Тору предложил решить проблему с помощью порции яда.
Другими словами, он хотел отравить ее.
Пусть им удалось бы подтвердить, что у Доминика есть «останки».
И... что они собирались делать в таком случае? Главный вопрос заключался в этом.
Естественно, они могли положиться на мнение Чайки о том, что она «хороший человек» и попытаться провести переговоры с целью уговорить ее отдать останки.
Если Доминику действительно не интересовала мирская власть и деньги, то и ценность «останков» не должна им помешать. Был даже шанс того, что она просто подарит им их.
Но... как бы они ответили на вопрос «почему вы хотите останки императора Газа?», задай она его?
В головах людей прочно укоренилось мнение о том, что «Империя Газ — корень зла, развязавший ту войну». И поэтому не было никакой уверенности в том, что, пусть и отставная, но наездница продолжит хорошо относиться к дочери Проклятого Императора, узнав, кто она такая.
Наконец, она могла просто отказаться отдавать им «останки».
«И если это случится, победить ее станет еще сложнее, чем сейчас...»
Несомненно, Доминика стала бы вести себя осторожно с отрядом Тору.
А победить осторожную наездницу практически невозможно, даже с помощью засады.
Можно попытаться надавить на слабое место... но Тору не имел ни малейшего понятия, какая уловка могла заставить дрогнуть руку человека, потерявшего дражайшую родственницу и отбросившего почти все мирское.
Поэтому... Тору предложил, что уж если так рисковать, то лучше попробовать нанести верный удар, пока она еще не подозревает их.
Однако он не знал, подействует ли отрава на наездницу.
Насколько сильна целительная сила драгунов, могли ли они восстанавливать свои органы и нервную систему? Наездников было так мало, и их способности держались в таком строгом секрете, что трудно разобрать, где в рассказах о них правда, а где — ложь.
Пожалуй, для верности нужно значительно превысить смертельную дозу яда.
Если использовать нервно-паралитический яд, то даже если бы он и не убил ее, то должен был обездвижить на какое-то время. То, что наездников можно убить, лишь отрубив голову, означало либо то, что восстановление такого сложного органа, как мозг, требовало много времени, либо вообще невозможно.
— Ну, мы ведь лишь диверсанты, — со вздохом произнес Тору. — Мы готовы пойти на все для достижения цели, но саму цель определяем не мы.
— Тору?..
Фиолетовые глаза Чайки моргнули.
А Тору совершенно ясным и уверенным тоном заявил:
— Или, если совсем утрировать, наша цель — исполнение твоих желаний, хозяйка.
— Тору. Я...
Изумление. Счастье. Страх. Беспокойство. На лице смотревшей на Тору Чайки сложным образом переплетались друг с другом эмоции. Изо всех сил стараясь скрывать свои собственные чувства, Тору хладнокровно сказал:
— Поэтому, если ты не хочешь этого... если ты хочешь поставить желание остаться «хорошим человеком», как Доминика Скода, выше задачи «сборка останков», то мы не сможем тебе помешать.
Нельзя что-то приобрести, не потеряв что-то еще.
Даже если речь идет о возвращении того, что ты считаешь своим.
Время. Деньги. Доброе имя. Дружба. Любовь. Доверие. Что-то непременно придется потратить.
— Я думаю о том, как мне действовать, но у тебя, как у моего нанимателя, есть право принять или отклонить мои планы.
— ...
Тору посмотрел сначала на засомневавшуюся Чайку, а затем перевел взгляд на Акари.
Однако она лишь молча кивнула. Она полностью разделяла мнение Тору.
— Ну... я не требую, чтобы ты решила все прямо сейчас, но... — сказал Тору, не глядя на свесившую голову Чайку.
Смотреть ей в глаза было слишком тяжело. С учетом того, что диверсанты использовали в качестве инструментов не только свое тело, но и чувства, ему было еще куда расти.