В тот самый день, когда она погибла.
В тот самый миг, Тору...
– Ты ведь диверсант?
– ...И что с того? – нахмурившись, ответил Тору Жилетту, который, похоже, спрашивал его просто для того, чтобы тот обратил на него внимание.
В любом случае, дела Тору были плохи.
Отбиться от троих противников без дымовых шашек и с гробом на спине весьма трудно. Возможно, если бы он избавился от гроба и вместе с тем от лежавшей внутри него «руки», то шанс у него бы появился, но...
«Она...»
Чайка.
Она не умела складно говорить на их языке.
У нее не было людей, которые бы помогали ей не за деньги.
И, тем не менее, она, совершенно не сомневаясь, хотела эту «руку». Она двигалась вперед шаг за шагом, приближаясь к своей цели. Скорее всего, она и сама понимала, сколько раз подвергала себя смертельной опасности. Казалось удивительным то, как такая неловкая и неумелая девочка вообще смогла столько прожить, если все это время путешествовала в одиночку. Хоть война и закончилась... вернее, именно потому, что война закончилась, в этом мире не было недостатка в разбойниках и грабителях, которыми стали бывшие солдаты. Возможно, ей уже пришлось пережить множество невзгод, о которых Тору даже не знал.
Но, несмотря на все это... она не сомневалась.
И поскольку Тору попросила о помощи такая упорная и прямолинейная девочка...
«Не могу же я бросить все и сбежать».
Мысли Тору сводились именно к этому.
Он понимал, что такие мысли в какой-то степени были неестественными для диверсанта. В конце концов, он, судя по всему, не смог принять участия ни в одной битве не потому, что ему не хватало для этого умений, а потому, что учитель Тору знал о его характере.
Но...
– Я слышал, что диверсанты – люди, которые действуют на основе железной логики. Одно дело, если бы ты выбрал ее своей хозяйкой... но если это не так, то у тебя нет нужды прикрывать ее. Я рыцарь и именно поэтому стараюсь избегать ненужных конфликтов.
– Как благородно с твоей стороны, – тихо ответил Жилетту Тору.
Он не считал его угрозой.
Слова Жилетта можно было свести именно к этому. «Тебе не победить нас, так что вставай на колени и слушайся наших команд». Он говорил ему, что логически правильный вариант – передать им гроб и исчезнуть.
«Железнокровие» я пока применить не могу».
С того момента, как они прокрались в особняк, не прошло и двух часов. Использование этой техники чаще, чем раз в полдня, во всех смыслах опасно.
«Смогу ли я победить этих троих без него?»
Это было бы крайне трудно.
Но что ему оставалось делать?
– Ну же. Отдай нам гроб, – скомандовал ему Жилетт.
«Думай, Тору Акюра, думай».
Тору бранил себя за медлительность и крепко сжимал руки, державшие лямки гроба.
– Нет! Нельзя! Вернись!
– Не ной.
Акари бежала, крепко держа в руках пытающуюся вырваться Чайку.
– Будешь много истерить – вырублю.
– М!
Поняв, что Акари не шутит, Чайка прекратила сопротивляться и затихла.
– И вообще...
Акари остановилась и опустила Чайку на землю.
Они едва отошли на два квартала от того места, где на них напали те трое. Рядом с ними находилось несколько торговых улочек. Если днем там было очень многолюдно, то ночью так пустынно, что становилось жутко. И именно поэтому обнаружить засаду на этих улицах было проще простого.
К счастью... похоже, что их никто не преследовал.
– Мой брат сказал, что заберет твой дорогой гроб.
– Правда?
– Да, – Акари кивнула, хоть и хмурилась. – Но на самом деле... переживать нужно за него самого.
– М?
– Те трое... возможно, не все они обладают одними и теми же навыками, но если они такие же опытные, как та метательница игл, то моему брату будет непросто сбежать. Особенно с багажом.
– Багажом?
– Я про твой гроб, – борозды на лбу Акари стали еще глубже.
– Понимаю... – Чайка кивнула.
– Брат... почему ты решил... – Акари шептала все с тем же лицом, но таким тоном, будто не могла чего-то принять.
Наконец, она замотала головой, отбрасывая посторонние мысли, и вновь повернулась к Чайке.
– Побудь тут.
– ...
– Я вернусь, чтобы спасти брата.
– Вместе. И я.
– Нет. Ты будешь только мешаться, – четко проговорила Акари.
– Но...
– Наша работа уже закончена. Ты больше не наш клиент. Мы вообще не обязаны были сопровождать тебя досюда.
– ... – Чайка выглядела так, словно не знала, что сказать.
Это было неудивительно, ведь она сама дала им знать, что их рабочие отношения закончены.
Слова Акари совершенно логичны.
Но...
– Акари... спасет Тору, – сказала Чайка, указывая пальцем на Акари. – Я... спасу гроб.
– Я же сказала, тебе нельзя идти...
– Нет. Мое дело. Спасение Тору – твое дело. Разные дела. Разные.
– ...
Теперь уже Акари не смогла найти, что ответить.
Другими словами, Чайка говорила, что вернется за гробом, а Акари – для того, чтобы спасти Тору. Им было по пути, но цели их различались.
И, конечно же, это значило то, что если Чайку схватят и убьют из-за того, что она вернется, то вина за это будет лежать на ней, а Акари будет ни при чем.
И для Акари, как для диверсанта, такой вариант был вполне приемлем.
Более того...
– На войне все средства хороши... – сказала она, скрещивая руки на груди. – Они ведь не
рассчитывают на то, что мы вернемся?..
Та группа должна была понимать, что первая шашка, брошенная Тору, предназначалась именно для того, чтобы дать Чайке и Акари сбежать.
Поэтому, можно считать, что сейчас они действовали, исходя из факта, что Акари и Чайка вернутся нескоро. Если неожиданно вмешаться в происходящее... например, подстроив атаку со спины, то у них мог появиться шанс на победу.
– Хорошо. Раз уж так.
– Благодарить.
Чайка кивнула Акари и улыбнулась.
Если из случившегося и можно было сделать какой-то вывод, то только один – Тору поймали еще быстрее, чем он предполагал.
Стоило ему попытаться убежать с гробом на спине, как перед ним скрестились клинки великана и Жилетта, обступивших его с обеих сторон. Ощущение стали на своей шее заставило остановиться даже Тору.
А что еще хуже...
– Кажется, у тебя тоже комбоклинки, – проговорил великан, с легкостью управлявшийся со своим огромным мечом одной рукой. – Я тоже ими пользуюсь.
Бойцы с комбоклинками были очень неприятными противниками.
Из-за того, что они передавали ощущения в обе стороны, они становились частью своего хозяина. В тот самый момент, когда он брал его в руки, меч и хозяин сливались в единый организм.
Чаще всего это рассматривается с той точки зрения, что меч становится частью тела мечника, но верно и обратное.
Мечник тоже становится частью меча.
И поэтому при битве на комбоклинках понятие «использование» оружия становилось бессмысленно.
Все движения превращались в боевые техники.
– Пойми уже. Каким бы экспертом в комбоклинках ты ни был, от нас троих тебе не сбежать.
– ...
Тору еще какое-то время не сводил глаз с великана...
– ...Хех.
Пожав плечами, Тору расслабился.
Но руки с лямок гроба он все еще не отпускал.
– Я спрошу еще раз, – вновь начал Жилетт, не отводя клинка от его шеи.
Его меч не был комбоклинком... но в каком-то смысле он был еще страшнее.
Этот рыцарь только что в точности повторил движения человека с комбоклинком. Тору слышал рассказы о том, что в семьях потомственных рыцарей дети учатся держать в руках клинок до того, как начинают ходить... и глядя на этого юношу, складывалось впечатление, что эти рассказы не просто байки.