Но о том, как он прибыл в Латвию, рассказывать не стал. Не сказал также, где жил последнее время, как и куда исчезли его станция, шифры, листы для тайнописи. Признался лишь, что регулярно передавал в Англию разведывательные радиограммы.
14
В конце февраля Мирдза вернулась к дяде, чтобы готовить диплом.
В день приезда они вместе с Бертулисом вышли на лыжах. На прогулке договорились: Бертулис не должен мешать Мирдзе заниматься. Время до четырех часов дня для Мирдзы святое. Потом можно побегать на лыжах, поиграть в карты, шахматы, посидеть у камелька, поговорить. Но только не об их отношениях. Вот когда Мирдза защитит дипломную работу, придет время поговорить о будущем…
Шло время. Мирдза старалась не замечать пламенных взглядов, намеков, которые против воли вырывались у Бертулиса. А Бертулис, подавляя крепнущее в нем чувство, истолковывал в свою пользу каждое слово, каждую улыбку девушки.
Миновал март, пролетел апрель. Мазайс жил у жены, нянчил сына. Раз в месяц он приезжал проведать Бертулиса, привозил две-три телеграммы для Лондона. В такие дни у Бертулиса хватало забот. Проводив Мазайса, он с волнением ждал ночи. Затем ждал, когда Мирдза заснет. Потом прокрадывался в баню, занавешивал окна, зажигал сначала потайной фонарик, оглядывал все вокруг, включал лампу, доставал рацию и начинал передачу. Хуже всего было, когда оператор английского разведывательного центра не мог полностью принять радиограмму Бертулиса. Начиналось: «Повтори такие-то группы!» «Передаю! Прием! Передаю!» А Бертулису думалось: вот встает Мирдза, идет к окну, смотрит — в бане свет, будит дядю, узнает все о Бертулисе, проклинает его или бежит в милицию: «Возьмите его, он шпион!»
В начале мая Мирдза заканчивала работу над дипломом. И Бертулис решился. Он написал записку Мирдзе с объяснением в любви, попрощался с нею навсегда. Он решил бежать в район Вентспилса, чтобы оттуда с помощью иностранных моряков вернуться на Запад.
Он вышел из дому, взял велосипед, довел его до дороги, вскочил и поехал.
15
Мирдза видела, как Бертулис выехал со двора. «Едет кататься!» — подумала она. Она шла от родника, где устроила себе уютный уголок для отдыха, к дому. И вдруг ускорила шаг.
В дом она вбежала бегом. И сразу увидела письмо. Оно было длинное. Мирдза развернула и прочла заключительные слова: «Хочу вернуться на Запад…»
Она выскочила из дому и побежала на соседний хутор. Как жаль, что дядя Генрик объезжает лесничество! А пешком она беглеца не догонит. Хорошо, если оперативный работник, постоянно находящийся на соседнем хуторе, подбросит ее на мотоцикле до городка. Тогда она пойдет по дороге, увидит Бертулиса и остановит его.
…Три месяца назад дядя Генрик приехал в Ригу и навестил Мирдзу. Он сказал ей, что их ждет полковник Госбезопасности Балодис.
Мирдза знала, что дядя Генрик воевал в партизанских отрядах, а встречей с полковником Балодисом, которого дядя Генрик так часто вспоминал, была даже обрадована.
Встретились на конспиративной квартире, что тоже весьма занимало девушку. А когда навстречу ей поднялся высокий могучий мужчина в штатском костюме и дядя Генрик представил его: «Полковник Балодис!» — ей показалось, что сейчас речь пойдет о схватках и перестрелках. Каково же было ее удивление, когда полковник, проводив дядю Генрика, сказал:
— Мы просим вас выехать на хутор к дяде Генрику. Там находится английский шпион, латыш по национальности, человек с радиостанцией… До сих пор за ним присматривал друг дяди Генрика Мазайс, но у Мазайса рожает жена, он должен быть дома…
— Я знаю Мазайса, — сказала Мирдза.
— Можете ли вы помочь нам?
— Да.
— Сколько вы пробудете у дяди Генрика?
— Сейчас я проведу там каникулы, а в марте вернусь писать диплом…
Балодис посмотрел на нее, потом вдруг сказал:
— Где я видел вас?
Он задумался, даже глаза прикрыл, спросил:
— Вы знакомы с художником Викторсом Вэтрой?
— Да… — робея, ответила Мирдза. — Художник два года назад уехал куда-то и больше не появлялся.
— Я вспомнил его картину о взморье…
— Я позировала всего три сеанса…
— Неважно! Картина была замечательной!
Он тут же перевел разговор.