Сяо Тан. Не называй меня так! Я теперь духовный наставник!
Сяо Лю. Кто же пожаловал тебе такой титул?
Сяо Тан. Через денек-другой узнаешь.
Ван. Наставник, ты только не забудь, что твой отец всю жизнь пил у меня задаром чай! Но по наследству это не передается!
Сяо Тан. Хозяин, ты еще пожалеешь о том, что сказал, когда я надену святое одеяние!
Сяо Лю. Сяо Тан, постой, я приглашаю тебя на чашку кофе, и Малютка Динбао пойдет с нами. Но тут у меня серьезная затея, послушай сначала.
Сяо Тан. Ты, хозяин, не подумал о том, что сегодня наставник выпьет чашку-другую твоего чая, а завтра даст тебе должность начальника уезда! Ну ладно, рассказывай, Сяо Лю.
Сяо Лю. Я только что говорил тут с Крошкой Динбао. У меня грандиозные планы!
Сяо Тан. Я весь внимание!
Сяо Лю. Хочу организовать «трест». Это американское слово, если не понимаешь, поясню, в переводе на пекинский значит «скупить полностью»!
Сяо Тан. Понятно! Не иначе как ты собрался прибрать к рукам всех девиц!
Сяо Лю. А ты неплохо соображаешь! Слушай, Малютка! Это имеет к тебе прямое отношение, и к хозяину чайной – тоже!
Ван. Я слушаю!
Сяо Лю. Я собираюсь объединить всех танцовщиц, всех веселых женщин, и явных и тайных, джиповых девочек и служанок и создать «трест».
Сяо Тан (прикрыв глаза). А власти что скажут?
Сяо Лю. Власти? Начальника управления Шэня сделаем председателем, меня управляющим.
Сяо Тан. А меня?
Сяо Лю. Найдешь подходящее название для треста – будешь советником, если пожелаешь!
Сяо Тан. Только проездные чтобы платили не в фаби [9].
Сяо Лю. Нет, ежемесячно несколько американских банкнотов!
Сяо Тан. Дальше?
Сяо Лю. Дело включает куплю-продажу, транспортировку, обучение и снабжение. Одни покупают девиц, другие – продают. Из Шанхая перевозим в Тяньцзинь, из Ханькоу – в Чунцин, готовим джиповых девочек, служанок, поставляем американским солдатам и офицерам. И всем этим будет заправлять «трест». Что ты скажешь на это?
Сяо Тан. Великолепно! Великолепно! Во-первых, это предусматривает единый контроль, во вторых – обеспечивает нужды американских солдат, что, несомненно, пойдет на пользу государству.
Сяо Лю. Ладно, ты только придумай для «треста» название получше да поизысканнее, что-нибудь вроде «брови – листочек ивы, глаза – косточки абрикоса, губы – вишни». Что-нибудь эдакое, поэтичное.
Сяо Тан. Хм… «Трест», «трест»… Нет, нет! Само слово «трест» исключает изысканность. Ты посмотри, какими оно иероглифами пишется: «похищать людей с целью выкупа» или «убивать заложника» [10]. Не годится! Не изысканно!
Сяо Лю. Да! Не очень изысканно! Но слово-то американское и пользуется популярностью!
Сяо Тан. И все же «Объединенная фирма» куда красивее!
Сяо Лю. Допустим. И как бы ты назвал эту «Объединенную фирму»?
Динбао. Самое подходящее название – «Грязная фирма»!
Сяо Лю. Не болтай. Крошка. Разговор серьезный! Будешь стараться, сделаем тебя над всеми девочками начальницей!
Сяо Тан. Может быть, «Хуа хуа» – «Не скупись на цветы». Красивая девочка все равно что цветок! Нравится цветочек – не скупись, выкладывай денежки, вот тебе и название. Как поется в пекинской опере: «Горы синие, вода зеленая, прекрасен и порочен этот мир!» Что скажешь?
Сяо Лю. Спасибо тебе, Сяо Тан. Спасибо! (Жмет руку.) Пойду к Шэню, провентилирую этот вопрос. Если он одобрит, считай себя советником. (Убирает бумаги в портфель, хочет уйти.)
Ван. Как мне быть с Динбао?
Сяо Лю. Я же сказал, не твоя забота. Это забота «треста». Просто я хочу провести эксперимент в твоей чайной.
Динбао. Ты обещал напоить меня кофе.
Сяо Лю. Сяо Тан, пойдешь с нами?
Сяо Тан. Идите! А я должен подождать здесь одного человека.
Сяо Лю. Пошли, Крошка!
Динбао. До завтра, хозяин! До встречи, наставник! (Уходит вместе с Сяо Лю.)
Сяо Тан. Хозяин, дай почитать газету!
Ван. Сейчас поищу. Где-то здесь валялось несколько штук двухлетней давности!
Сяо Тан. Да ты что!
Входят Мин Шифу, Цзоу Фуюань и Вэй Фуси.
Мин Шифу садится отдельно, Цзоу Фуюань и Вэй Фуси – вместе. Ван Лифа раскланивается с ним.
Ван. Прошу простить, уважаемые, деньги вперед.
Мин. Все в порядке, брат!
Ван. Ох! Жгут губы слова эти проклятые: «Деньги вперед!» (Быстро заваривает чай.)
Цзоу. Ну как, хозяин, будем вечером давать представление?
Ван. Уже пробовали, никакого толку! Только попусту жечь электричество. Этим посетителей не заманишь!
Цзоу. И то верно. Третьего дня я выступал в Хойсянь-гуане, читал отрывки из разных пьес. Рассказывал о странствующих рыцарях и борцах за справедливость, о злодеях и о героях, о почтенных старцах и о молодых… И сколько, вы думаете, пришло народу?
Ван. Сколько же? Ведь вы мастер рассказывать эти пьесы! Как вы, никто не умеет.
Цзоу. Если я мастер, как вы говорите, тогда почему пришло всего пять человек, да еще два безбилетника?
Вэй. И все же, брат, у тебя дела идут лучше, чем у меня. Я уже больше месяца совсем без дела.
Цзоу. А кто велел тебе идти в певцы?
Вэй. Так ведь голос у меня есть и гримироваться я умею.
Цзоу. Но на сцене ты не очень-то стараешься.
Вэй. Пою-пою, черт возьми, и хоть бы на лепешку с лапшой заработал! Что же я рехнулся, чтобы еще стат раться?
Цзоу. Да, Сифу, задушили нас модные песни. Но я так думаю: искусство наше нам дороже жизни. О нем болит душа. Еще несколько лет, и все его забудут. Мы виноваты перед нашими учителями. Пословица гласит: «Злу никогда не одолеть добра». Но сейчас зло восторжествовало. Все хорошее, все справедливое гибнет на корню.