После этих вычетов у Кейт оставался фунт и девять шиллингов. Все это она могла бы потратить на еду, хотя и таких денег не хватило бы на достойный стол. Кейт ограничивала себя двадцатью шиллингами в неделю на покупку мяса, рыбы, картошки, фруктов и овощей, муки, хлеба, крупы, нутряного сала, молока, яиц, чая, сахара, масла, джема и патоки. Из всего перечисленного она умудрялась трижды в день готовить еду на шестерых (маленькая Айлин не в счет). За похоронную страховку отдавали шиллинг в неделю. Еще один – на случай, когда чья-то одежда или обувь прохудится и потребует починки. Два шиллинга Кейт откладывала на «последствия забастовки», начав пару месяцев назад. В этом она не делала себе никаких послаблений. Монеты добавлялись регулярно, даже если ей приходилось изымать их из денег на еду. Оставшиеся деньги – что-то около четырех шиллингов – уходили на оплату врача, сапожную ваксу, сухари, леденцы для горла, спички, иголки и нитки, воротнички, мыло, травяную настойку, марки и мазь для рук. После всех расходов в семейной копилке оставалось лишь несколько пенсов.
Их нынешний уровень жизни был результатом усердного, самоотверженного труда Пэдди и Кейт. Пэдди имел постоянную работу и, таким образом, занимал привилегированное место среди грузчиков. А когда они только поженились, он перебивался случайными заработками. Каждый день поднимался затемно и шел на берег в расчете, что где-то понадобятся рабочие руки. Распорядитель отбирал самых сильных, платя по три пенса в час. Когда подросшие Фиона и Чарли тоже начали работать, их деньги заметно облегчили положение семьи. Семья Финнеган относилась к числу бедных, но они были уважаемыми бедняками, имеющими работу, а это значило очень много. Кейт не закладывала вещи, чтобы купить еды. Ее дети ходили опрятными, в чистой одежде и в целой обуви.
Постоянная борьба за сведение концов с концами иногда выматывала Кейт. Однако судьба не оставляла им выбора: или так, или… полная нищета. Для Кейт это было немыслимо. Жизнь превращалась в кошмар. Нечем платить за жилье? Домовладелец вышвырнет твою семью на улицу вместе с пожитками. А дальше – убогая комнатенка в меблирашке, где вся семья быстро подцепит вшей. Прозябание, когда одежда превращается в лохмотья, когда твой муж целыми днями пропадает в пабах, потому что ему невыносимо смотреть на тощих, оголодавших детей. На своей улице Кейт видела такое не раз, когда глава семьи терял работу или заболевал. У тех семей, как и у ее собственной, не было сбережений, кроме нескольких монет в жестяной коробке. Бедность всегда виделась ей пропастью, в которую гораздо легче скатиться, чем выкарабкаться из нее. Кейт старалась, чтобы их семья находилась как можно дальше от пропасти. Забастовка угрожала толкнуть их к самому краю.
– А я знаю, как мы поступим, миссис Финнеган, – захихикала Лилли. – Я в газетах читала: за поимку Уайтчепельского Убийцы объявлена награда. Сто фунтов. Это же куча денег! Вот мы с вами его и поймаем.
Кейт тоже засмеялась:
– Еще бы, Лилли! А какая парочка получится из нас! Темной ночью пойдем в самый глухой переулок. Я возьму метлу, ты – молочную бутылку. И не знаешь, у кого сильнее поджилки трясутся.
Они поговорили еще немного, потом Кейт допила чай, поблагодарила подругу и сказала, что ей пора. Лилли открыла кухонную дверь. Чтобы выбраться на улицу, Кейт требовалось завернуть за угол, выйти через боковые ворота в узкий проход, тянувшийся вдоль дома. Она вечно задевала костяшками пальцев за кирпичную стену. Проще было бы выйти через парадную дверь. Но вдруг кто из соседей увидит и скажет миссис Бранстон? Улица считалась приличной; в здешних домах жили люди среднего класса, и прислуга не смела входить и выходить через парадную дверь.
– Пока, миссис Финнеган.
– Пока, Лилли. Дверь запереть не забудь.
Громадная корзина с бельем заглушала голос Кейт и делала ее похожей на диковинное существо.
Глава 6
«Вот уже и осень», – думала Фиона, кутаясь в шаль. Куда ни посмотришь – везде приметы осени: листья падают, дни короче, угольщик с телеги призывает подумать о скорых холодах. Сентябрь есть сентябрь. Воскресный день выдался пасмурным. «СЕЗОН СМЕРТИ» – кричал газетный заголовок. «УАЙТЧЕПЕЛЬСКИЙ УБИЙЦА ПО-ПРЕЖНЕМУ НА СВОБОДЕ».
Фиона сидела на ступеньке крыльца, читая отцовскую газету. Шейми играл рядом. И как только женщины отваживались гулять по закоулкам с незнакомцем, зная, что где-то рядом бродит убийца? «Он дьявольски обаятелен», – сказала ее ма. Скорее всего, мать права. Нужно обладать изрядным обаянием, чтобы женщина согласилась пойти с ним неведомо куда, когда вокруг темень и густой туман.