– Фиона… – прервал ее Джо, взяв за руку.
– Чего?
– Я позвал тебя… Мне надо тебе сказать… – Он растерял все свое красноречие. – Выдался шанс… Работа появилась… – Джо вновь умолк, водя носком ботинка по нижней ступеньке, затем посмотрел на ленивые речные волны, набрал полную грудь воздуха и стремительно выдохнул. – Как ни верти, знаю: тебе это не понравится. Словом… Томми Петерсон предложил мне работу, и я согласился.
– Ты… что? – ошеломленно спросила Фиона.
– Согласился на его предложение, – ответил Джо и зачастил словами: – Фи, там хорошее жалованье. Гораздо больше, чем моя доля в отцовской торговле.
– Ты согласился работать у Томми Петерсона, отца Милли?
– Да, но…
– А нашему магазину – конец? – сердито спросила она, выдергивая руку. – Ты это хотел мне сказать?
– Нет, совсем не это! Фиона, ну чего ты взбеленилась? Так и знал, что сделаешь из мухи слона. Лучше помолчи и послушай!
Фиона нарочно отвернулась к реке. Конечно, Милли Петерсон приложила тут свою пухлую ручку. Джо взял Фиону за подбородок и повернул лицом к себе, но она оттолкнула его руку.
– Я буду делать почти то же, что делал на рынке, – торговать овощами и фруктами, – начал объяснять он. – Томми видел меня у отцовской тележки. Ему понравилась моя манера. Но теперь я буду продавать не покупателям, а другим лоточникам… – (Фиона сидела с каменным лицом и молчала.) – Я много узнаю про оптовую торговлю. Я буду работать с теми, кто поставляет товар. С фермерами из Джерси и Кента. С французами. Я увижу продажи и покупки на крупнейшем лондонском рынке и…
– Где? На Спитафилдсе? – перебила его Фиона, имея в виду близлежащий оптовый рынок.
– Не-а, и в этом вся соль. Я сначала тоже думал, что Петерсон определит меня на Спитафилдс. А он сказал, я буду работать на Ковент-Гардене.
– А Монтегю-стрит, значит, прости-прощай, – угрюмо заключила Фиона.
– Фи, мне иначе никак. Работа начинается в четыре утра. Из Уайтчепела туда топать два часа. Сейчас фермеры свозят свой урожай чуть ли не круглые сутки. Мне придется работать до позднего вечера. Само собой, лучше ночевать рядом с работой.
– Это где же?
– Петерсон отвел комнату в здании рынка. Над конторскими помещениями.
– И там тебя ждут кровать, умывальник и хозяйская дочка.
– Нет, Фи. Со мной будет жить его племянник. Парень моего возраста. И за комнату с меня не возьмут ни пенса. – (Фиона молча повернулась к реке.) – Фи, грех упускать такой шанс. Ну почему ты сердишься?
Почему? – мысленно спросила себя Фиона, приклеившись глазами к барже. Потому что я с самого детства привыкла видеть тебя на Монтегю-стрит; потому что стоит мне тебя увидеть и у меня колотится сердце; потому что от твоего лица, улыбки, голоса это место становится не таким унылым. А еще потому, что наши мечты дают мне надежду и помогают переносить каждодневные тяготы. Тебе мало?
Она проглотила комок в горле, удерживая слезы, готовые пролиться, невзирая на весь ее гнев.
– Ты меня огорошил. Все так неожиданно. Ты согласился на новую работу далеко от дома. Я тебя не увижу ни на улице, ни на рынке. С кем я теперь буду сидеть здесь субботними днями? И… и… – Фиона замолчала, кусая губы.
– Фиона, посмотри на меня, – попросил Джо, смахивая слезинку с ее щеки; она повернулась, но смотреть на него отказывалась. – Я ж не с бухты-барахты согласился на эту работу. Петерсон предложил мне два дня назад. С тех пор я только об этом и думаю. Кручу и так и эдак. Думаю, что́ лучше. Не для себя одного. Для нас. И эта работа – как подарок судьбы. Пойми, Фи: мне осточертело работать с отцом. У нас с ним постоянные стычки. И свое дело начать я тоже не могу. Получится, что я – конкурент отцу, отбиваю кусок хлеба у семьи. У Петерсона я буду зарабатывать вдвое больше, чем у отца. А значит, и накопление денег на наш магазин пойдет быстрее. И еще. Я совсем бесплатно узнаю разные торговые хитрости, которые мы потом применим у себя. Разве ты не понимаешь, как это нам поможет? – спросил он, крепко сжимая руку Фионы.
Фиона кивнула. Она понимала. Вспышка гнева прошла. Джо был прав: это хороший шаг, пусть и тяжелый. Все, что позволит им открыть свой магазин пораньше, можно считать благом. Но грусть не проходила. Умом она понимала доводы Джо, а сердце было готово разорваться.
– Когда уезжаешь?
– Завтра.
– Ну и подарочек ты мне сделал, Джо.
– Да не кисни ты, бедняжечка, – сказал он, тщетно пытаясь приободрить Фиону. – Это же не навсегда. Я выберусь при первой возможности. И что-нибудь тебе привезу. Хочешь?
– Только себя. Больше ничего не надо. И обещай не залипать на Милли. Она найдет повод постоянно наведываться на рынок. Будет там глазками стрелять и кокетничать.