— Добрый день, миссис, — сказал молодой человек, стоявший на крыльце. — Фрукты-овощи нужны? Репа? Лук? Брюссельская капуста?
— Тише, балбес! Разбудишь брата и весь дом, — ответила обрадованная Фиона. — Ты сегодня рано. Что, плохо торгуется?
— Плохо? Нет, просто… просто закончил пораньше. Закончил и решил немного прогуляться. Вдоль реки, — широко улыбнувшись, ответил Джо.
«Слишком широко, — подумала Фиона. — Никогда он не заканчивает пораньше. И не ходит на реку. Тем более по воскресеньям, когда после трудового уик-энда язык на плече. Тут что-то не так».
— Пошли, — сказал Джо, потянув ее за руку.
Он шел быстро и молчал. Фиона не сомневалась, что у него что-то на уме. Что случилось? Очередная ссора с отцом? Она волновалась, но не хотела начинать разговор первой. Всему свое время.
У Старой лестницы было тихо. На реке тоже. Стоял отлив. Было видно всего несколько барж и лодок. Краны простаивали, грузовые люки на пристани были задраены. Река соблюдала Божью заповедь так же примерно, как и весь остальной Лондон.
Они примостились в середине лестницы. Джо сидел молча, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. Фиона посмотрела на его профиль, потом на реку, сделала глубокий вдох и ощутила запах чая. Чай, вечный чай… Просыпавшийся из ящиков и лежащий кучками на полу. Фиона представила себе коричневую пыль, просачивающуюся сквозь половицы и трещины в люках, закрыла глаза и сделала еще один вдох. Запах нежный и крепкий. Дарджилинг.
Спустя минуту-другую Джо сказал:
— Я слышал, Чарли создал себе в «Лебеде» неплохую репутацию.
Фиона знала, что Джо пошел на реку не для разговоров о Чарли. Это лишь присказка. Сказка будет впереди.
— Будем надеяться, что мама об этом не узнает, — сказала девушка. — Иначе она вытащит его оттуда за волосы.
— Что он делает со своим выигрышем?
— Похоже, копит на билет в Америку. Хочет работать в Нью-Йорке у папиного брата.
— Фиона… — Джо взял ее за руку.
— Да?
— Я позвал тебя на прогулку, потому что хотел сказать… Я могу… — Он осекся. — Наверное, я… Понимаешь, у меня есть возможность получить работу… — Джо снова умолк и принялся скрести каблуком ступеньку. Он посмотрел на реку, сделал глубокий вдох и выпалил: — Ладно, тянуть нет смысла! Какие бы слова я ни выбрал, тебе это все равно не понравится. Так что уж лучше сказать прямо: Томми Питерсон предложил мне работу, и я согласился.
— Что? — переспросила ошеломленная Фиона.
— Я согласился. — Он быстро продолжил: — Фи, деньги хорошие. Я буду там зарабатывать намного больше, чем с отцом на рынке…
— Ты будешь работать у Томми Питерсона? Отца Милли?
— Да, но…
— Значит, на нашем магазине можно поставить крест? — гневно сказала Фиона и оттолкнула его руку. — Ты это хочешь сказать?
— Нет, вовсе нет! Проклятье, Фиона! Я знал, что ты только затруднишь мне задачу. Молчи и слушай.
Фиона отвернулась и уставилась на реку. Она не сомневалась: тут не обошлось без Милли Питерсон. Когда Джо взял девушку за подбородок и попытался повернуть лицом к себе, она оттолкнула его руку.
— Я буду делать почти то же самое, что делаю сейчас, — объяснил он. — Томми видел, как я работаю у отца, и ему понравилось. Только теперь я буду продавать товар не покупателям, а другим розничным торговцам…
Фиона смотрела на него и молчала.
— Правда, мне придется учиться коммерции. Учиться иметь дело с фермерами из Кента и с острова Джерси. С французами. Я смогу следить за тем, как ведут дела на самом большом лондонском рынке, и…
— Где? На Спитлфилдс? — прервала его Фиона.
— Я должен сказать тебе еще кое-что. Мне предстоит работать не на Спитлфилдс, а в Ковент-Гардене.
— Значит, ты уедешь с Монтегью-стрит, — мрачно сказала она.
— Фи, у меня нет выбора. Мы начинаем в четыре утра. Чтобы успеть туда вовремя, мне придется выходить из Уайтчепл а в два. А поскольку товар привозят в любое время суток, спать мне придется только урывками.
— Где?
— В комнате, которую Питерсон устроил на рынке. Как раз над его конторой.
— С кроватью, умывальником и дочерью.
— Я буду жить там с его племянником. Парнем моего возраста. И это не будет стоить мне ни гроша.
Фиона молчала и смотрела на реку.
— Фи, это хорошая работа. Почему ты так к этому относишься?
«Почему? — думала Фиона, уставившись на баржу. — Потому что ты всю жизнь провел на Монтегью-стрит, рядом со мной. Потому что стоит мне тебя увидеть, как у меня начинается сердцебиение, потому что этот квартал скрашивают только твое лицо, улыбка, голос, потому что наши мечты дарят мне надежду и делают это место более-менее сносным. Вот почему».