Глава 2
— У нас маски заканчиваются, шеф!
Шеф — это я. Дорогой… эээ нет, не костюм, редко ношу пиджаки, только на официальные мероприятия (и там сразу стараюсь снять, не люблю их), дорогие брюки, дорогая рубашка, на шее расслабленный галстук — самый дорогой, по цене швейного производства. Не в прямом смысле, а скорее символично. Разумеется, дорогие туфли. На запястье ОЧЕНЬ дорогие часы. И венчает все это охеренное великолепие — дешевая маска за три рубля. Хотя это неточно, цена на них туда-сюда качается.
Когда я еще был подростком, в модных журналах, которые издавали для бедных о жизни богатых, писали, что неважно, как одет человек, главное, мол, чтобы обувь была хорошая и часы. При этом тут же на соседних страницах рекламировали именно одежду, какой-нибудь костюм, или отдельно пиджак-брюки, ценой в несколько сотен фунтов или долларов. Евро тогда еще были не в ходу. Да вообще их еще не было даже. Я смотрел на это широкими глазами, и не понимал: как не такой уж красивый полосатый пиджак с заплатками на локтях, причем явно сделанными специально, а не потому, что там дырки протерлись — может стоить как годовая зарплата моей матери? Да он даже не малиновый!
Сейчас вспоминаю — посмеиваюсь, а в какой-то момент было не до смеха. Когда-то мы с мамой приехали в Москву, я только-только закончил школу и поступал в вуз, а точнее уже поступил. Я уже знал, что буду учиться здесь и нам с мамой казалось, что для посещения института мне нужен пиджак. Ну вот так вот нам представлялось, в провинции. И мы, гуляя по Новому Арбату (а где еще могут гулять приехавшие первый раз в Москву провинциалы, разве что еще по Старому Арбату, да ну и ВДНХ, которое в тот момент уже стало ВВЦ) зашли в какой-то магазин одежды. И там висели очень хорошие пиджаки. Цены на бирках были 500-600-700 — дорого, но видно, что вещи качественные (самое главное, без заплаток на локтях), и мама, посмотрев на меня сказала: ничего, потянем. Я под присмотром матери с час примерял все пиджаки, на нас уже стали косо посматривать. Выбирали очень тщательно и подобрали, как казалось, идеальный, понесли к кассе. Сейчас я понимаю, что поступок был откровенно глупый, хотя бы даже с той точки зрения, что нет смысла покупать одну дорогую вещь, когда все остальные то еще дерьмецо.
Это как когда-то соседка моей бабушки в свою деревенскую хату — фактически в сарай — вклячила роскошную хрустальную люстру, которой больше подошло бы висеть в каком-нибудь театре. Где она её взяла для меня осталось тайной, но смотрелось это крайне нелепо, хотя и произвело впечатление на нескольких её недалеких подруг из нашего села. Смешно то, что себя то я как раз считал «далёким», и посмеивался над этим несоответствием, но, когда практически то же самое коснулось и меня, чёртов пиджак захотелось до одури. Когда мама достала из кошелька семьсот тысяч рублей (дело было незадолго до деноминации, но на бирках цены уже часто указывали без трех нулей, и так ясно) кассирша презрительно усмехнулась и нанесла удар пыльным мешком по голове: женщина, это в долларах! Рядом мерзко захихикала пара продавщиц. На нас оглянулся какой-то прилично одетый мужик.
Кассирша добавила:
— Ехали бы на «Лужники», там для таких как вы много чего продается.
Для таких как мы? Для каких как мы? Мне в первый раз в жизни захотелось ударить женщину. От стыда и одновременно злости краска кинулась в лицо. Но я смолчал и мать тоже. Не сказав ни слова, она подошла к вешалкам с пиджаками и аккуратно повесила выбранный нами обратно. Так же молча мы вышли из магазина и пошли куда-то не глядя, лишь бы куда-то идти. Смешно вышло…аж плакать хочется и зубы скрипят.
Хотели купить одежду, чтобы я не выделялся от остальных (позже выяснилось, что пиджаки у нас вообще никто не носил, кроме одного типа, но над ним за этот пиджак 5 лет подшучивали, и прозвище в институте он получил, приготовьтесь — Пиджак), а выделились так, что нас макнули просто носом в нашу бедность. У мамы было на все покупки и расходы чуть больше миллиона рублей — по тому курсу чуть меньше двухсот долларов, и еще 300 собственно долларов.