— Эх, мать, вот крепкая ты у меня старушка ещё, и умом и вообще! Иногда смотришь — тебе в гроб уже пора. Вот уже бывает считаешь себя самой умной, а тут раз и ткнули, как щенка носом в лужу. Конечно! Ты права! Действительно так можно увеличить связь между нами и выкачать из него больше. Сейчас придумаю… ну… так, чтобы выбрать… ну, сейчас на дворе март, пускай будет Март!
Имя неожиданно понравилось. Март. Мартик. Да, ему подходит.
Так уж выходило, что всё что известно было о жертвах до этого, показывало на то, что лет шесть-десять они жили. А потом в промежутке этого возраста и проявлялось проклятье. Не раз и не два родные пытались что-то сделать и сохранить жизнь проклятому, чуть ли не в подвале запирали и не выпускали, но каждый раз происходило нечто, что расстраивало эти планы. Но несколько лет жизни у детей всё же были.
Тут же дочь решила не давать ребёнку даже хотя бы эти шесть лет. Загорелась провести ритуал побыстрее. Марга в тот момент крепко задумалась. Да, она сама не невинная овечка, за почти три сотни лет её жизни всякое бывало, даже в войнах приходилось участвовать, у неё за плечами своё личное кладбище и немаленькое. Но вот эта ситуация откровенно бесила. С её стороны убивать вот так мальчика, пусть и приговорённого неведомыми силами века назад было… подло. Казалось бы, подло и ведьма — это слова-синонимы. Но не могла она это допустить. И в итоге решила чуть отпустить ситуацию — вдруг дочь утихомирит свои амбиции, и одумается. Но когда на коже младенца появился первый надрез, Марга поняла: нет, не одумается. Дальше произошло то, что произошло, и других порезов, складывающихся в древний знак, больше не появилось. На ребёнке. На теле дочери их было более чем достаточно.
Дальше пришлось оказывать первую помощь внуку, и это был самый сложный день в её жизни. Несколько часов Марга сидела напротив мёртвой дочери и зажимала руками рану ребёнка. Одновременно она наколдовывала заклинания исцелений, но помогало слабо. Древний ножик, сотни, если не тысячи лет назад, был зачарован именно на то, чтобы наносить раны, которые сложно вылечить. Это было наследие ушедших. Точно неизвестно кто его ковал, как зачаровывал и заговаривал, однако достоверно было известно: им можно было убить колдуна, даже если на нём висели заклятия на неуязвимость и амулеты мага или на защиту, легко пробив даже самый мощный элементальный щит. Весомый козырь в серьёзной заварухе. Вот уверен кто-то в своей неуязвимости, и тут один точный удар — и вся уверенность уходит вместе с жизнью. Хорошо, что здесь был всего лишь небольшой поверхностный разрез. Но и его не получилось закрыть и остановить кровотечение перевязкой. Она не давала крови вытечь, прижимая тёплый фонтанчик ладонью и покачивая плачущего ребенка другой. Ладонь Марги, это не кусок тряпки, это рука опытной колдуньи: нанёс бы рану не фамильный нож, та бы уже и затянулась давно без следов.
Через какое-то время ведьма догадалась дойти и до сумки, где лежала бутылка козьего молока, аккуратно вытянуть её и напоить младенца. Вроде как давно известно, что для грудничков это не полезно, и вообще вредно, пить козье или тем более коровье молоко вместо материнского. Только плохие матери так делали. Если не появлялось молоко, старались найти кормилицу. Но дочь была плохой матерью. Она не заморачивалась такими вопросами, и не кормила его сама. Когда Марга ей указала на это с намёком, что кормить лучше все-таки своей грудью, та отмахнулась: «Да какая разница, всё равно жить ему недолго». Внук с жадностью выхлебал всю бутылку и после этого даже заснул, хотя и тревожно, постоянно вздрагивал. Еще через пару часов, она почувствовала, что давление на ладонь ослабло, а чуть позже и вовсе прекратилось. Она переборола эту рану, как будто та была живым противником. Тогда наконец удалось убрать с неё руку и перевязать ребёнка. Марга физически превосходила многих, в том числе крепких здоровых мужчин, несмотря на это руки дрожали как с жуткого похмелья. Сама то она в таком никогда не была, даже если выпить много — её организм справится с ядами и покрепче чем алкоголь, и не даст шалить, но наслышана была.
Однако было не время отдыхать. Подкрепившись едой, но даже не приводя себя в порядок, вся в чужой крови она потащила тело дочери на улицу. Зашла еще раз в дом и, убедившись, что детёныш все еще спит, не собирается умирать и даже сон вроде как выровнялся, прихватила там лопату и со скоростью не самого слабого землекопа стала рыть могилу. Опыт был. Уложив в неё тело, она произвела следующие манипуляции: достав катушку с грубой нитью и продев ту в иглу с большим ушком, стала зашивать губы мертвой ведьме. Грубыми стежками — здесь аккуратничать необязательно, это не шитьё на показ мод. И нить, и игла были зачарованы собственноручно. В крайнем случае сгодились бы и обычные, но тут лучше перебдеть, чем недобдеть. Все-таки и она, и дочь — не обычные люди, и могут доставить неприятности своему убийце и после собственной смерти. И обязательно постараются доставить! Порода такая.