Бориса Ароновича, впрочем, зять вполне устраивал. Мишка был компанейским парнем и не чурался махнуть по маленькой, однако возражать Аглае Федотовне было себе дороже. Логика у профессора Моршанской была железная, и оппонент обычно чувствовал себя уничтоженным уже через несколько минут. Во время выступлений супруги с домашней «кафедры» Борис Аронович предпочитал мычать что-то невразумительное, не отрываясь от очередного медицинского журнала, или вставал и шел на кухню попить водички.
Даша недоброжелательное отношение матери к мужу игнорировала и все норовила прижаться к Мишке, как только он оказывался рядом, а по ночам из комнаты молодых долго раздавались счастливый шепот и смех.
Мишка оказался на удивление рукастым парнем. Для домашних дел его пролетарское происхождение пришлось очень кстати: зять мог и карниз повесить, и табуретку починить, и замок врезать. Не то, что тесть, профессор-офтальмолог Борис Аронович, который никаких инструментов, кроме хирургических, сроду в руках не держал. Зато тесть обожал Моцарта и Брамса и частенько, когда Аглая Федотовна дежурила, отправлялся в Консерваторию, надев свой лучший бархатный пиджак. Возвращался тесть поздно, переполненный эмоциями и звуками, а наутро появлялся на кухне в длинном махровом халате, напевая любимые мелодии. Одним махом он выпивал натощак стакан свежего морковного сока, заботливо приготовленного Аглаей Федотовной, и бодрым шагом отправлялся в клинику.
Как-то раз, вставляя злосчастный замок, зять вдруг ойкнул и согнулся пополам, схватившись за живот.
Сил хватило только прохрипеть:
– Аглая Федотовна, у нас есть в аптечке что-нибудь желудочное?
– Вечно ты ешь всякую дрянь на улице, вот и результат, – констатировала та. – А культура, Мишенька, между прочим, не только чтение умных книг, но и грамотное отношение к собственному здоровью.
У Михаила не осталось сил даже огрызнуться. Он побледнел, пошатнулся, перед глазами поплыли радужные круги.
– Так, острый живот, – констатировала теща. И уже другим, профессиональным тоном, привычно скомандовала:
– Снимай джинсы, быстро ложись на бок, согни ногу в колене.
Сильным точным движением она надавила зятю на живот, и Михаил взвыл, как милицейская сирена.
– Похоже, аппендикс, – поставила профессор диагноз и набрала номер приемного покоя:
– Девочки, Моршанская говорит. – Позвоните в отделение, пусть готовят операционную, и высылайте мне домой “скорую”. Срочно!
Первое, что увидел Михаил, придя в себя после наркоза, было наплывавшее на него лицо Аглаи Федотовны.
– Боже, за что ты так наказываешь меня? – простонал он.
– Не спи, – строго приказала теща, – и не без удовольствия, как показалось Мише, смачно влепила ему очередную пощечину. – Возьми себя в руки, Михаил! Вспомни, что интеллигентность – это ответственность и сила воли, – потребовала она.
– Хорошо хоть не зарезала, – подумал зять и снова рухнул в глубокий сон.
Все последующие годы Михаил пытался сопротивляться волевому напору тещи, однако протест получался каким-то вялым. А жизнь, между тем, началась такая, что год шел за два. Из бедного студента Михаил поначалу превратился в молодого перспективного кандидата наук, затем в доцента, а потом, когда детей стало уже двое, махнул на все достижения рукой и начал жизнь с чистого листа. Приятели-физики, бывшие однокашники Михаила, организовали торговую компанию и позвали туда Мишу. Преподам и доцентам пришлось всему учиться заново, шишек набили не меряно, однако дела новообращенных коммерсантов неожиданно пошли в гору. Маленькая фирмочка, поначалу убыточная, постепенно стала приносить небольшой доход. Теща не сразу осознала, что их большая семья, включая ее и Бориса Ароновича, существует целиком и полностью на деньги зятя. Когда до нее, что называется, дошло, Аглая Федотовна не могла уже изменить стиль отношений в семье и продолжала шпынять домашнего «торгаша» – скорее по привычке, чем по злобе.
– Интеллигентные люди не зарабатывают на жизнь торговлей, – саркастически поджимала теща губы, поглядывая на Михаила. Тот за долгие годы привык не поддаваться на провокации и предпочитал отмалчиваться и копить на собственную квартиру. Когда чересчур припекало, напивался на работе. Вернувшись домой, с грохотом раскладывал диван, шел на кухню и смачно припадал к любимому чайнику. Правда. теперь это случалось довольно редко, Михаил предпочитал по мелочам с тещей не связываться. Даже диван в их с Дашкой спальню в итоге купили такой, какой хотела Аглая Федотовна – в строгую черно-красную клетку, хотя Даша мечтала о кокетливом сооружении в стиле рококо. Дашин выбор теща признала безвкусным и купеческим, и во избежание скандала молодым пришлось подчиниться.