Так для Чаки наступил весьма счастливый период в его жизни. На первых порах не обошлось без обычных в таких случаях столкновений, но детство, проведенное во враждебном окружении, и огромная сила в сочетании с ловкостью и отвагой сразу же выделили его среди сверстников. Теперь впервые он почувствовал себя равным среди равных, и в этом немалую роль сыграл его приемный отец.
Именно от него узнал Чака многое об истории не только мтетва, ндвандво или бутелези, но также зулу, э-лангени… Старик мог часами рассказывать о связях и брачных союзах родов, слава которых гремела среди племен нгуни, и о тех, что забыты сейчас, и вспомнить о них могут только такие старики, как он. Но не только история племен и межплеменных связей была темой их разговоров. Чака никак не мог понять, на что жалуются так часто друзья Мбийи — ведь почти все они занимают почетные должности. И тут Мбийя, разъяснил ему, что могущество мтетва — могущество кажущееся и Джобе, их верховный вождь, не из прихоти держит постоянное войско. Точно так поступают и вожди соседних сильных племен, столкновение с которыми будет скорее всего неизбежным. А помешать этому теперь некому. Раньше такие, как он, Мбийя, старики обсуждали дела всего племени, а решениям, принятым ими, пе мог противиться ни один из вождей. Но теперь вожди забрали в свои руки слишком большую силу, они окружили себя индунами, назначаемыми по собственной прихоти, а с мнением совета старейшин считаются все меньше и меньше. Слишком охочи они до чужеземных диковинок, слишком велики их стада, слишком большие почести оказываются им в их непомерно разросшихся краалях. На севере вожди доходили до того, что отдавали чужеземцам своих подданных в обмен на бронзовые и медные кольца, те самые кольца, в которых и у нас не прочь пощеголять многие.
Но худо все это или нет — решить трудно. Горько, конечно, что уходят в прошлое добрые старые времена, о которых молодежь вроде Чаки знает лишь но рассказам. А с другой стороны, к чему хорошему могут привести порядки, заведенные в краалях зулу или э-лангени. Ведь они уже и постоять за себя не могут и наверняка станут добычей более сильных — мтетва, ндвандве или кого-нибудь еще. Но самая страшная угроза — это таинственные пришельцы с моря. Сила их велика, и владеют они такими тайнами, что нелегко тягаться с ними народам нгуни. Он, Мбийя, их и в глаза не видел, но слышит о них все чаще и чаще. Воюют они странным оружием, а в битвах своих преследуют непонятные цели. Соблазняют они простодушных нгуни своими диковинными товарами, да только товары эти того и гляди обернутся непоправимыми бедами.
Но многие вопросы Чаки так и оставались без ответа. Старик мог поведать ему только то, что знал на основании своего опыта или опыта прошлых поколений. Чаке и его поколению придется накапливать собственный опыт, и, если духи наградят его долгой жизнью, он поделится им с юношами в то далекое время, когда Мбийя уже давно уйдет в страну теней.
Мбийе все чаще спились теперь сны, и он рассказывал их юноше, а в рассказах этих странно переплетались грезы с действительностью. Усевшись на самом солнцепеке — с годами Мбийя все больше любил тепло, — старик, казалось, дремал, а потом вдруг начинал говорить слабым монотонным голосом, и Чака поначалу не понимал, что слова эти адресуются ему и что к ним следует прислушиваться самым тщательным образом, стараясь не упустить ни крупицы мудрости.
Так между вельдом, беседами с Мбийей и нечастыми визитами к матери проходило время Чаки. Правда, теперь у него появился еще и друг. Нет, это был не кто-либо из пастухов-сверстников. Многие искали сейчас его дружбы, по шумные их развлечения мало привлекали его — уж слишком привык он держаться особняком, — а если и принимал в играх участие, то только в таких, которые помогали получите подготовиться к будущей карьере воина. А в том, что ему предстоит стать им в недалеком будущем, он не сомневался ни на мгновенье. Об этом все чаще велись разговоры: среди молодых людей — и на пастбище, и во время пирушек, — и следует признать, что молодежь с нетерпением дожидалась своего часа, а на новые порядки чаще всего жаловались старики, которым и нести-то воинскую службу уже не полагалось.
Дружба эта первое время изрядно сгущала Чаку. Когда он впервые попал к Мбиие, угощение ему преподнесла не одна из жен или старших дочерей хозяина крааля, а девочка примерно одного с Номцобой возрасти. Однако привычный ко всему Чака если и удивился чему-либо, так разве что щедрости предложенного угощения. Но девочка, казалось, только тем и была озабочена, чтобы почаще попадаться ему на глаза, хотя Чака поначалу па замечал этого и даже имя ее — Пампата — узнал недели через две. Однако любимица всего крааля, притом состоявшая в близком родстве с Нгомааном, умела настоять на своем. Она быстро сдружилась с Номцобой и завоевала доверие Нанди, а услуги, которые Пампата оказывала семье Чаки, были и в самом деле значительными. Ведь Номцоба уже подросла и выходила имеете с другими девушками в поле, а приобрести надежного покровителя и друга из числа женского населения крааля было очень полезно для пришельцев, Именно Пампата поделилась с Номцобой своими украшениями, чтобы та достойно выглядела среди подруг, да и Нанди она сумела стать незаменимой помощницей. Мало-помалу и Чака привык к тому, что девочка постоянно вертится где-то рядом, а потом заметил, что ему все чаще ее недостает. Замкнутый и, возможно, излишне высокомерный, он редко делился своими планами с парнями па пастбище — слишком свежа была намять об издевательствах и насмешках в краале И-Нгуга. С матерью было еще труднее. Нанди возлагала такие большие надежды на своего первенца, что все его нечастые попытки посоветоваться с ней сводились к обсуждению ее собственных планов, столь грандиозных, что они никак не могли быть продиктованы соображениями здравого смысла. А вот оказалось, что именно с Пампа-той легко говорить о будущем. Помогала Чаке здесь и непреклонная вера девочки в разумность всего, что бы ни задумал ее избранник.