Нгобока не менее отважен и значительно более рассудителен, но он спит и видит себя во главе своих любимых сокулу. И если Дингисвайо поможет ему стать вождем — а дело, видимо, этим и кончится, — Нгобока всю жизнь не забудет этого и будет верой и правдой служить своему покровителю, а лучшего, чем он, союзника и желать нечего.
А чего добивается сам Дингисвайо? Управляемый им народ мтетва уже подчинил своей власти многие племена. А многие стали, вольно или невольно, его союзниками или данниками. Великому, хочет он этого или нет, приходится постоянно совершать походы. Одни — для того, чтобы разгромить явного врага, другие — чтобы сбить спесь и привести к покорности уже побежденных, но своевольных подданных, а третьи — просто ради демонстрации силы мтетва и предупреждения возможных смут. Правда, сейчас никто не может противостоять этой силе, но примеру Дингисвайо последовали вожди соседних племен, понявшие наконец необходимость держать под рукой значительное число воинов.
…Костер догорал. Воин, которому было поручено поддерживать огонь, дремал на корточках, опираясь руками о копье и бессильно свесив голову. Чака собрался было прикрикнуть на него, но решил не прерывать хода своих мыслей и принялся подбрасывать сучья в костер. Большое полено, уже почти сгоревшее, вдруг выкатилось из костра, и искры посыпались во все стороны. Пытаясь водрузить его на место, Чака неосторожно задел раненую руку. Боль оказалась настолько сильной, что он буквально застыл под ее пульсирующими ударами. Только переждав, пока она немного утихнет, он осторожно пошевелил пальцами. Нет, ничего страшного, но повязку, наложенную Мгобози, придется сменить — она насквозь пропиталась кровью. Обнажив рану, он внимательно оглядел аккуратные швы, старательно наложенные Мгобози. Стянутая лубяными нитками рана вздулась и набрякла. Чака осторожно отер спекшуюся кровь и снова увидел давно уже зажившие шрамы от леопардовых когтей. Раны, полученные им на охоте и в бою, почти наложились друг на друга. Может быть, это не зря? Что, если это не простое совпадение, а какой-то знак ему или указание… Повязка из растертых трав, собранных сведущими знахарями, приятно холодила рану. О чем это думал он сейчас? Ах да, Дингисвайо. Великий, как добрый пастух, заботится о вверенном ему стаде. Так чего же добивается он? Тучнеют стада под его хозяйским оком, мир и благоденствие воцарились наконец на этих землях. Но слишком мягка отеческая рука Великого. Время от времени он, правда, направляет военную экспедицию и карает нарушителей своей воли, да ведь точно так поступает и пастух, окриком, камнем, а то и палкой возвращающий в стадо отбившуюся корову. Безумцем сочли бы, однако, того, кто метнул бы в нее копье. Но вдвойне безумен тот, кто выйдет против дикого буйвола без надежного копья, ибо тут не поможет окрик или камень — буйволы не знают хозяев, а брошенный камень только разъярит этих грозных животных, а тогда и копье не будет служить надежной защитой. Мелкие племена уже либо покорены мтетва, либо сами примкнули к союзу племен, возглавляемому Дингисвайо. Теперь мтетва противостоят главным образом сильные соседи, которые и сами не прочь окружить себя покоренными племенами. И Великий играет с огнем, когда, одержав очередную победу над сильным соседом, не вселяет в него благоговейный страх перед могуществом мтетва. Взять хотя бы эту последнюю кампанию против бутелези — второй раз выступают они против мтетва, а Пунгаше опять-таки отделался небольшой данью да заверениями в дружбе. А ндвандве или тембу, или гвабе? Да, Дингисвайо — великий пастух, но сейчас, пожалуй, наступает время охотников или воинов. Война и охота… Два знака на руке Чаки… Не тут ли кроется ответ на мучающие его вопросы? Неужто для того, чтобы стать великим воином, нужно прежде всего быть великим охотником?
Веками вырабатывали народы нгуни охотничьи приемы, и это особенно относится к групповой охоте, которую одну только и можно сравнить со сражением. Неужто войне — этому мужскому делу — они уделяли меньше внимания? Нет, видимо, дело обстоит здесь несколько иначе. Охота, независимо от того, ведется она ради пополнения запасов мяса или ради спасения людей и скота от хищников, преследует одну-единственную цель — убить дичь. Мелким же племенам нгуни в их столкновениях друг с другом вовсе не требовалось уничтожить врага, да и причинами подобных стычек были борьба за пастбища или водопои, женщины или простое молодечество. Победитель обычно удовлетворялся тем, что ему удавалось утвердить свои права, а побежденному приходилось смириться на время. Земель вокруг хватало, девушек — тоже, и после очередной потасовки все становилось на свои места. Чака даже невесело усмехнулся, припомнив злополучную овцу бутелези, приведенную его отцом. Да, Сензангакона, вождь зулу, бездумно следовал стародавним обычаям, не понимая, что времена изменились. Впрочем, и Пунгаше, его победитель, недалеко от него ушел. Подобным же образом пытается действовать и Дингисвайо, разве что воинов у него несравненно больше, да и цели он преследует более широкие. Но то, что может принести желаемый результат в столкновении со слабым Пунгаше, никак не годится для борьбы с многочисленными и сильными племенами, какими являются ндвандве, гвабе, тембу или даже кумало. Подобно стаду диких буйволов, они не послушаются предупредительного окрика, и борьбу с ними следует вести только не на жизнь, а на смерть. Смешно бы выглядел тот, кто, вознамерясь избавиться от хищников на своих пастбищах, ограничился бы тем, что послал бы против них не охотников, а одних только загонщиков. Поднятый загонщиками шум, возможно, всполошил бы зверье на денек-другой, но оно тут же вернулось бы в свои логова. Повторение подобной облавы окончательно избавило бы хищников от страха перед человеком. А ведь, если здраво рассудить, именно так и поступает Дингисвайо. Нет, здесь требуется нечто иное.