— Так где же, по-твоему, проходит граница? — спросил он у первого пастуха. Тот, решив воспользоваться случаем, наспех перечислил ориентиры на местности, прихватив изрядную полосу земли своего противника. Второй пастух только возмущенно крякал, но, подчиняясь повелительному знаку вождя, хранил молчание.
— И ты согласен поклясться, что, если я проведу границу в указанном тобой месте, у тебя не возникнет новых претензий? — спросил Чака самым доброжелательным тоном.
— Клянусь, о вождь!
— Тебе известно, что клятвопреступники караются смертью?
— Да, о вождь!
— Хорошо.
И, обернувшись ко второму пастуху, он предложил и ему высказать свое мнение. Тот принялся подробно доказывать несостоятельность претензий своего врага, но Чака тут же прервал его:
— Зачем все эти слова? Скажи нам, где должна проходить граница.
И тут обиженный пастух, решив, что наступил черед свести счеты с противником, а заодно — и прирезать себе изрядный ломоть пастбища, назвал ориентиры, которые далеко передвигали границу на земли соседа.
— Поклянись, что будешь доволен, если граница пройдет там, где ты хочешь.
— Клянусь, о вождь!
— Клятвопреступники караются смертью.
— Я знаю, о вождь!
— Вот вы и попались, — рассмеялся Чака. — Когда вас назначали пастухами моих стад, то под пастбища вам были выделены одинаковые участки. Участки эти так и не изменились с тех пор. Вот вы и поменяйтесь своими пастбищами, но так, чтобы граница, указанная каждым из вас сохранилась, и тогда между вами будет лежать полоса земли, равная вашей жадности.
Смущенные пастухи удалились под общий хохот присутствующих, которым только теперь стал ясен смысл Чакиного приговора.
Глава X
Среди людей зулу уже давно кружили неясные, но устойчивые слухи о каких-то белых пришельцах, отличных даже от жителей бухты Делагоа, с которыми нгуни вели торговлю уже во времена Дингисвайо. И вот наконец в один прекрасный день индуна, прибывший с земель, лежащих у морского побережья, доложил Чаке о некоем человеке, который попросил убежища в его краале. Человек этот принадлежит к племени коса и зовется Джекотом Мсимбити. С одной стороны, он как будто хорошо знаком с этими белыми, но с другой — то, что он рассказывает о них, об их обычаях и повадках, настолько противоречит здравому смыслу, что поневоле возникают сомнения относительно правдивости его слов. Не слишком доверяя чужеземцу, но, однако, и не будучи в состоянии опровергнуть сказанное им, индуна счел необходимым привести своего гостя сюда, в крааль Чаки, дабы Великий сам выслушал его россказни и решил, содержатся ли в них сведения, ценные для народа зулу.
Чаке в этот день предстояло решить несколько судебных дел особой важности, а поскольку приговоры тут же приводились в исполнение, то когда наступила очередь приведенного индуной человека, тот уже точно знал, что ему следует говорить одну только правду.
Он назвал себя и подтвердил, что действительно провел много лун в плену у белых, где претерпел множество мук, прежде чем сумел наконец бежать, дабы предстать перед лицом вождя зулу.
— Разве народ твой воюет с белыми? — спросил Чака.
— Нет, отец мой.
— Так как же ты оказался в плену?
И тут Чака, поначалу сомневавшийся в искренности Мсимбити, удостоверился в том, что человек этот вознамерился говорить только чистейшую правду, ибо, никем не принуждаемый, он признался в совершении тягчайшего преступления — краже скота. Оказалось, что именно за это он был схвачен белыми.
— А как же ты, пойманный на месте преступления, избежал казни?
И тут Мсимбити поведал такое, что Чаке сразу стало понятно, почему приведший своего гостя индуна отказывался верить ему: белые вместо того, чтобы казнить преступника, сохраняют ему жизнь, но лишают свободы, запирая в каменные здания, и содержат в невыносимых условиях. Более того, здания эти находятся на острове, со всех сторон окруженном морем, и бежать оттуда невозможно.
— Но ты все же бежал, чтобы предстать перед нами? — усмехнулся Чака.
— Я бежал, отец мой, но только не с этого острова.
Из рассказа Мсимбити следовало, что белый вождь, поставленный над заключенными, передал нескольких из них, тех, кто научился понимать язык белых, другому вождю, который командовал судном — а это такой деревянный дом, в котором плавают по морю. Тот же, в свою очередь, отдал Мсимбити другому белому индуне, который тоже имел свой морской дом. Шестеро белых людей вместе с Мсимбити решили высадиться на берег, но лодка опрокинулась и разбилась о прибрежные камни. Четверо белых утонули, а двоим удалось добраться до берега. Причем одного из них на берег вытащил именно он — Мсимбити. Оба этих белых были индунами, судя по тому, как властно покрикивали они на остальных. И вот тут второй белый, тот, что сумел спастись своими силами, неожиданно набросился на Мсимбити с кулаками. Понимая, что он находится в стране дружественных зулу, о которых ему еще дома рассказывали столько хорошего, Мсимбити воспользовался первым удобным случаем и сбежал от белых.