— Возьми себе быка пожирнее из моего стада — это будет получше, чем вся эта чепуха, — сказал Чака рассыпавшемуся в благодарностях Феруэллу.
Да, не слишком дальновидных и мудрых посланцев выбрал белый брат его, король Джоджи. Но переговоры между двумя государями штука сложная, и придется запастись терпением.
Биограф Чаки, Э. Риттер, говоря о первой земельной сделке между Чакой и англичанами, признает: «Сделка эта до такой степени позорна для белых, что, без ссылки на авторитет д-ра Брайанта, могла бы показаться невероятной».
Весьма сомнительно, чтобы Риттер, автор солидной биографии Чаки, мог всерьез сомневаться в том, что операции такого беспринципного авантюриста, как Феруэлл, были жульническими. У того же Брайанта, к которому Риттер относится с несомненным пиететом, сказано много нелестных слов не только в адрес Феруэлла, но и в адрес Кинга, Финна и Айзекса, не говоря уже о менее значительных их сподвижниках. Выдавая всю эту пиратскую банду (а именно так и называет Брайант Феруэлла и его друзей) за благородных и бескорыстных доброжелателей Чаки, автор книги «Чака-Зулу» явно не считается ни с фактами, ни с мнением так высоко ценимого им Брайанта. И это отнюдь не случайно — Риттеру во что бы то ни стало требуется доказать «цивилизаторскую миссию» англичан, в связи с чем уместно было бы вспомнить слова того же доктора Брайанта, кстати сказать, миссионера и англичанина:
«В политическом отношении римляне и британцы имеют много общего — и тех и других природа наделила равной страстью к захвату земель; и те и другие прославились своими передвижениями по лику земли, захватывая при этом столько земной и морской поверхности, сколько им удавалось захватить, а затем подчиняя себе и своим институтам и законам беспомощных и непросвещенных (а в скобках заметим — и неспрошенных) туземцев. Отличались они друг от друга главным образом лишь последовательностью действий. Когда Англия решает провести свои границы по землям примитивных народов, то (как это утверждают антипатриотически настроенные наблюдатели) она сначала посылает торговцев библией для обмана их простых сердец, затем — торговцев ромом для покорения их желудков, а затем является собственной персоной с пушками, чтобы раскроить их непросвещенные черепа. Римляне совершали тот же процесс в обратном порядке — сначала посылали свои когорты, затем демонстрировали свою культуру, но абсолютно обходились без насаждения своих богов. Окончательный результат, однако, получался один и тот же — мировая империя».
И все же значение покушения на Чаку, по крайней мере для его белых друзей, отнюдь не исчерпывалось завоеванием его расположения или приобретением огромной территории мистером Феруэллом.
Финн, внимательно следивший за развитием событий, нашел наконец ахиллесову пяту монолитного государства зулу. Суматоха, всеобщая растерянность и сопутствующая им жестокость, царившие в первые дни после покушения, не остались незамеченными и позволили англичанам прийти к далеко идущим выводам. Империя Чаки находилась в процессе становления, сотни разрозненных родов и племен еще не успевших полностью переплавиться в единую народность зулу и скреплялись пока что только железною волею их верховного вождя. Но стоило покачнуться этому колоссу, как снова всплыли на поверхность межплеменные распри. Мистер Финн заметил, как многие воспользовались всеобщим замешательством, чтобы под шумок свести личные счеты. А это означало, что кое у кого имеются свои интересы, зачастую прямо противоположные намерениям и целям вождя. Теперь оставалось только осторожно выпытать, чего же именно добивается каждый из наиболее влиятельных подданных Чаки, а узнав это и играя на их слабостях, можно будет потягаться с вождем зулу. Ведь никто из европейцев не считал всерьез, что Британия ограничится здесь, на юге Африки, всего лишь жалкой Капской колонией и не постарается продвинуть свои границы далеко на север. А пока что Финн решил закрепить достигнутое расположение Чаки.
Однажды мистер Феруэлл получил странное поручение: Финн просил его срочно прислать склянку с остатками восстановителя для волос. Феруэлл, посмеиваясь про себя, исполнил требуемое, а Финн, ничтоже сумняшеся, продемонстрировал вождю зулу новое доказательство могущества белых. Изрядно поседевшие виски свои он натер на глазах Чаки восстановителем, а на следующий день предстал перед ним с отливающими синевой волосами. Он не скрыл от Чаки, что снадобье это продлевает отпущенный человеку жизненный срок, и заверил его, что снабдит им вождя зулу и его близких, как только ему удастся наладить более тесный контакт с родиной. Чака тут же помчался порадовать мать, но сильно постаревшая за последние годы Нанди весьма сдержанно встретила его сообщение. Однако после этого памятного разговора Финн начал пользоваться особым расположением всемогущего властелина.