О природе красоты и влюбленности он вообще думал часто. Ему казалось, что есть какой-то механизм, принцип работы которого можно уловить, а, значит, и подчинить своей воле. Особенно его занимал вопрос любви у некрасивых людей. Завидев молодую, но очень некрасивую пару, он думал, что вот идут два молодых вопиюще некрасивых человека. Они смотрят друг на друга с любовью, чуть ли не с обожанием. Но неужели это действительно любовь? Неужели этот некрасивый мужчина сможет устоять перед чарами какой-нибудь красавицы, предпочтя ей свою некрасивую подругу? Или он не видит, что его подруга некрасива? Допустим, что видит (есть же все-таки какие-то объективные понятия женской красоты). Но что тогда? Хотел бы он иметь более красивую подругу или он подсознательно умеряет свои аппетиты, понимая, что с его внешностью у него нет шансов обольстить красавицу? То есть он рос, взрослел и, глядя в зеркало, постепенно понимал, что звезд с неба хватать не стоит? А если так, то это сознательный или подсознательный процесс? Если подсознательный, значит, он не страдает от ограниченности выбора? Если же нет, то он должен страдать. Я, например, страдаю, думал Фролов, потому что понимаю, что теоретически могу обладать красивой женщиной, однако в то же время осознаю, что во многом это вопрос везения. Возможно, если бы я подсознательно умерил свои требования, мне было бы легче. Но ведь есть некрасивые низкорослые мужчины, которые напрочь лишены этого комплекса и добиваются расположения первых красавиц. Почему же они не воспитали в себе эти ограничения? Значит ли это, что они научились управлять этим процессом? Или достаточно поверить в собственную красоту? Но мужчине это проще сделать, чем женщине. Внешность у мужчины не стоит на первом плане. Но ведь мы знаем примеры некрасивых женщин, которых без объяснимых причин боготворили наиумнейшие и наикрасивейшие мужчины. В таком случае можно представить, что некрасивая пара состоит из уверенного в своей неотразимости мужчины и женщины, которая обладает чарами красавицы. Выходит, впрочем, несусветная путаница.
Задумавшийся Фролов не сразу заметил, что сидящий за рулем Никитин ему что-то говорит. Причем говорит явно давно.
– А? – рассеянно переспросил он оператора, надеясь, что тот не обидится на невнимательность спутника.