Карин поднялась с колен, и пошатываясь направилась в сторону выхода из пещеры. Сил было мало, но, девушке очень хотелось поскорее покинуть это место. Вернуться домой. Хотя, и там ее вряд ли ждут. В груди поселилась неистовая тревожность, прогоняющая ее прочь от этого места.
Она медленно пересекла кратер вулкана, едва ли помня, как она вообще дошла до выхода, ведущего в пещеру. Шаг, еще один, почему-то в груди жгло, а дышать становилось все тяжелее и тяжелее, будто воздух стал весить в несколько раз больше.
Обдирая ладони об острые камни пещеры, Карин медленно продвигалась к выходу, с каждым разом делая более длинные паузы, перемещаясь от стенки к стенке. Ей казалось, что едва она выйдет из этой пещеры, это ужасное самочувствие пройдет, оставшись позади вместе со всеми событиями, что ей довелось пережить за эти сутки. Попытки собрать еще немножечко сил оказались провальными, и она вновь свернулась клубочком у самого выхода.
Куноичи провалилась во тьму. Холодную и влажную, сковывающую и мерзкую. Там не было никого, только она в полном одиночестве, никому не нужная маленькая девочка.
- Где я? Что со мной? – Голос отразился о невидимые стены и эхом вернулся назад. – Мне так холодно...
Маленькая девочка в кромешной тьме съежилась еще сильнее, а по щекам полились крупные слезы.
- Так одиноко... Больно... – Карин попыталась встать, но темнота начала давить на нее огромным весом, выжимая из легких воздух.
Узумаки попыталась закричать, но уже не могла сделать вдох. Вдруг она смогла разглядеть, что сделало пол, на котором она свернулась, таким влажным. Кровь. девушка сидела в луже, нет, в океане крови, уровень которой все выше и выше поднимался. И вдруг Карин поняла...
Это ее кровь. И ее смерть...
- Я нашел ее у выхода из пещеры, всю в крови. – Саске влетел в хижину, гулко распахнув двери, и прошагав в свою спальню, уложил Узумаки на свою кровать. – Сакура, помоги ей!
Его жена подскочила к потерявшей сознание девушке, и принялась исцелять, используя медицинские ниндзюцу.
- Она потеряла много сил, я не понимаю, что с ней происходит. От чего-то Карин истекает кровью...
Учиха раскрыла рубашку девушки и обнаружила, что разрез, который делала Пятая, чтобы завести сердце куноичи и который та потом залечила, снова раскрылся и кровоточит, низвергая с каждым стуком сердца все больше крови.
- Помогите... – Узумаки задыхалась, все еще свернувшись в клубок в своей темноте. – Так больно... Кто-нибудь...
Пахло кровью и воздух все продолжал сжиматься над ней выдавливая последние остатки кислорода.
- Я совсем одна... – Выдавливая из себя слова и окончательно опустошая легкие, прохрипела куноичи.
- Вообще-то, нет. – Звонкий детский голосок пронзил эту пустоту, и вдруг черная пустота развеялась, как и то дикое давление, что не позволяло Узумаки дышать.
Раздался громкий звук с трудом прорывающегося в легкие кислорода, после чего Карин закашлялась часто-часто дыша. Чернота превратилась в белую бесконечность, заполненную не ледяной кровью, но прозрачной водой, теплой и приятной. Узумаки стала оттирать пятна крови, с рук, плеч, лица... По щекам ручьем текли слезы, а тело все еще сотрясала дрожь.
- Кто ты? – Отдышавшись спросила куноичи, глядя в пустую бесконечность. – Я тебя не вижу...
- Потому, что еще ни разу не видела меня. – Голос был звонок, немного гортанный и совсем детский. Младенческий...
- В смысле?
- Я тот, кто был запечатан в тебе, но тот, кого ты ни разу не видела. – Голосок приближался, и вот он оказался уже у самого уха девушки.
- Ичиро?
- Ты умная, я очень этому рад. – Карин почувствовала нежное касание теплой невидимой ладошки.
- Как ты оказался запечатан во мне? Из-за обряда?
- Верно. Саркофаг в моем теле был слишком мал, чтобы вместить всю чакру, так что мне пришлось самому найти сосуд в котором окажется возможным создать нужного мне размера саркофаг и я материализовался здесь. В тебе.
- Почему ты умеешь говорить? Ты ведь только появился на свет.
- Потому, что я внутри тебя. И все воспоминания, которые я имею, и все знания... Они принадлежат тебе, по этому, я могу делать все, что можешь ты. Но, только здесь... Я не могу выйти за пределы.
- Так тепло... – Узумаки легла на воду, расправив руки, словно крылья, а затем, глубоко вдохнула. – Здесь так хорошо...
- Но, тебе пора назад. Заходи ко мне, Карин, я буду рад тебя видеть. – Невидимые маленькие губы поцеловали куноичи в лоб, а затем ее будто ударило молнией, вырывая из этого теплого, нежного мира.
- Она задыхается!!! – Закричала Сакура, едва рана на грудной клетке вновь затянулась. – Ничего не помогает, легкие что-то сжимает изнутри.
Пятая судорожно сканировала Узумаки у изголовья, но ничего не помогало. Вдруг, так же неожиданно легкие куноичи раскрылись, заставляя ее тело изогнуться, напрягая все мышцы, а горло сжаться, издавая длительный хриплый вдох.
Карин закашлялась, а затем наконец расслабилась и глубоко задышала, после чего Сакура принялась залечивать разрез, который ей пришлось сделать, пробираясь к ее груди.
Все это время Саске стоял у кровати сына, судорожно прислушиваясь в звуки, доносящиеся из другой комнаты... На миг ему показалось, что виной всему тот ритуал, что они только что провели.
- Что происходит? – Цунаде обнаружила, что все жизненные показатели резко восстановились, и остановила диагностику, положив трясущиеся от волнения руки на плечи Узумаки.
- Я не знаю... – Сакура глядела на трепещющие реснички Карин в полном недоумении. – Все это сделал кто-то еще...
- Ичиро... – Прохрипела Карин приходя в сознание.
- Все в порядке. Мы рядом. – Сакура приблизила лицо к Узумаки, так, чтобы та смогла поймать глаза Учихи своим блуждающим взглядом.
- Где он?... – Словно в бреду пробормотала красноволосая. – Где Ичиро?
- Все хорошо. Он спит в своей кроватке.
- Покажи его... – Узумаки снова забила дрожь.
- Он спит, Карин! – Сакура недоумевала, пытаясь понять, что происходит.
- Покажи! – Со злостью прохрипела та.
Саске молча опустил руки в кроватку и, отогнув одеяло, поднял малыша на руки и вошел в комнату, где еще минуту назад его бывшая сокомандница умирала от непонятного приступа. Разбуженный таким нахальным поведением отца, Ичиро завопил напрягая животик с едва только начавшей подсыхать пуповиной.
- Вот. – Сакура приняла сына у мужа, а затем поднесла к лицу Карин. – Это Учиха Ичиро.
- Здравствуй. – Выдохнула Узумаки, мгновенно просияв. Дрожь прекратилась, а ее зрачки расширились.
И Куноичи провалилась в бессознательный сон. Назад к белой комнате и уже воплотившемуся в образ маленького новорожденного малыша голосу с немного заплывшими ото сна и слез глазками, беззубым ротиком и укутанного, словно в кокон, в белую пеленку.
====== Домой. ======
- Как ты... Запечатан во мне? – Карин пыталась разговорить этого странного мальчишку внутри себя.
- Я уже говорил, всего лишь часть меня. Мое тело слишком маленькое для создания полноценного саркофага.И оно было слишком наполненным чакрой. – Новорожденный малыш в ее сознании сидел на каком-то материализовавшемся кресле, завернутый в свою пеленку (Да, он сидел!!!), раскачивая ножками, как гусеничка из стороны в сторону прямо перед сидящей на воде Узумаки.
- А почему я?
- Твоя чакра есть во мне так же, как чакра отца и матери. В момент моего появления, я вобрал много твоих сил. Мне нужен был сильный и открытый сосуд, у моей матери сосуд не был пустым, мой отец занимался запечатыванием, Цунаде не приняла участия в обряде, а вот ты оказалась в нужном месте в нужное время. Опустошенная и слабая и имеющая в себе знакомую мне чакру.
Младенец вдруг остановился, повернул свое заплаканное лицо, и направился прямиком к Узумаки. Он уселся к ней на коленки, прижался всем телом и легонечко обнял. Карин почувствовала невероятное тепло от этого малыша... И свет...
- Спасибо, Ичиро. Теперь мне не так одиноко...
Молча обнимая этого странного жителя своего сознания, Карин вдруг поняла, почему его лицо оставалось заплаканным все это время, пока они беседовали, хотя Ичиро не ронял слез во время их диалога, а голос оставался спокойным. Она увидела его таким, когда Сакура вложила младенца ей в руки. И запомнила. Теперь, если она будет находиться поодаль от ребенка, то внутри ее сознания он расти не будет, а останется таким, каким она его знает сейчас.