Практические занятия были изматывающими, еда — отвратительной (холодный рис, чуть приправленный овощами), но главное — южанин Чан зимой очень страдал от мороза: марш-броски на открытом воздухе по глубокому снегу при минусовой температуре он выдерживал с трудом. Будучи довольно субтильного телосложения (при росте в 169,4 сантиметра он весил 59,2 килограмма), Чан к вечеру оставался совершенно без сил. Но не смел проявлять слабость, подчиняя себя железной дисциплине. «На поле боя будет гораздо труднее, чем сейчас, — говорил он товарищам, — надо привыкнуть, все можно вынести». Весной и ранней осенью ему было легче, а летом стажеров отправляли по домам. Особого рвения на занятиях он не выказывал («в нем не было ничего, что могло привлечь внимание», — вспоминал один из его командиров), но все, что требовалось, выполнял.
В один из октябрьских дней 1911 года, когда Такаду уже завалило снегом, Чан получил вдруг телеграмму из Шанхая от своего «кровного брата». Тот сообщал потрясающие новости: 10 октября в городе Учане (провинция Хубэй, Центральный Китай) произошло новое антицинское восстание, увенчавшееся наконец успехом. Большинство восставших являлись членами революционной организации «Союз всеобщего прогресса» («Гунцзиньхуэй»), имевшей тесные связи с «Объединенным союзом». На следующий день власть маньчжуров была свергнута в соседних с Учаном городах Ханькоу и Ханьяне. Таким образом, трехградье Ханькоу, Ханьян, Учан, известное под общим названием Ухань, оказалось в эпицентре революционных событий. Стихийное выступление вызвало взрыв ан-тиманьчжурских настроений во многих городах страны, и Чэнь просил Чана срочно вернуться на родину для участия в разворачивавшейся революции.
Чан был поражен. Ведь только что, в сентябре, он вернулся в Японию после летнего отпуска, который провел в Шанхае у Чэня, и тут вдруг такое! Вместе с Чжан Цюнем и еще одним китайским стажером он немедленно подал прошение об отставке на имя их непосредственного командира. Тот не возражал, но дал им всего 48 часов для того, чтобы покинуть Японию. Прощаясь с ними, он сказал: «Воин в Японии перед походом пьет воду. Это означает, что он преисполнен решимости не вернуться назад живым». Все трое китайских стажеров наполнили бокалы водой и в торжественной тишине осушили их.
Через два дня Чан, Чжан Цюнь и еще 118 китайских студентов и курсантов из разных учебных заведений Японии, решивших посвятить себя делу национального освобождения родины, были уже на пароходе, отправлявшемся из Нагасаки в Шанхай. Перед отплытием Чан, Чжан и их товарищ из 19-й роты, сложив свою военную форму и мечи в посылку, отправили ее по почте своему командиру. Это означало, что они не дезертировали из армии, а честно ушли в отставку.
Поднебесная для всех
Они приплыли в Шанхай 30 октября 1911 года, и Чан сразу же встретился с Чэнь Цимэем. Чэнь, координировавший всю работу в Шанхае и окрестностях, поручил ему сформировать из рыбаков — уроженцев родного уезда Чана, Фэнхуа, находившихся в то время в порту Шанхая, — отряд «презирающих смерть» для участия в штурме столицы Чжэцзяна, города Ханчжоу. Каждому рыбаку за участие в акции предложили 16 китайских долларов (в то время большие деньги — рикша в месяц мог заработать не более пятнадцати), из которых рыбаки тут же отправили своим семьям по десять. Чан набрал 120 человек и 3 ноября отправился с ними делать революцию в Ханчжоу. Перед отъездом он послал прощальное письмо матери и старшему единокровному брату, сообщив, что «решил отдать жизнь за революцию» и, если погибнет, «просит простить его».
В ночь на 4 ноября отряд Чана вместе с другими патриотами атаковал ямэнь (офис) маньчжурского губернатора Чжэцзяна. Защищавший его гарнизон сдался почти без боя: все «сражение» длилось 40 минут. Наступавшие произвели лишь несколько выстрелов и вскоре праздновали победу. На следующий день весь город Ханчжоу был в их руках, вслед за чем власть Цинов рухнула во всей провинции Чжэцзян, которая провозгласила независимость от Пекина.
4 ноября Чэнь Цимэй захватил Шанхай, после чего провозгласил себя дуду (губернатором), тоже объявив о независимости города от императорского правительства. Он опирался на купеческое ополчение, а также на три тысячи головорезов, предоставленных в его распоряжение городской мафией. С шанхайскими бандитами (Красным и особенно Зеленым тайными кланами, контролировавшими городскую опиумную торговлю) и он, и Сунь, и другие члены «Объединенного союза» давно поддерживали деловые отношения, так как городские мафиози всегда ненавидели чужеземцев-маньчжуров.