— Ах ты, моя девочка.
Её пальцы снова потянулись к сигаретам. Тут вбежала, запыхавшись, София, быстро чмокнула её в щёчку и схватила со стола ключи от машины.
— Представляешь, — ухнула она, — вот как всегда: в этот раз я свой телефон оставила, а его не взяла!
И, словно ветер, она вылетела обратно. Мама, заметно подрумянившись от поцелуя дочери, сперва просто отняла руку от сигарет, а затем оттолкнула пачку в сторону небрежным «пинком» пальцев и поднялась из-за стола с воодушевлением:
— Ты же моя девочка!..
Сидя в люксовом «американце», дожёвывал не землю, а брусничный пирог отвергнутый трейдер года и говорил по телефону:
— Всё продавайте. Продавайте! Да что ж такое – продавайте, я сказал! Это балласт. Есть инсайд, что их акции подешевеют – так что продавайте пока подороже, потом выкупим обратно подешевле. – Через окно своей машины Игорь заметил Софию, выпрыгнувшую из дома и закруглился: – Всё.
София запрыгнула в припаркованное у калитки мамино авто. Красная малышка тут же завелась, поддала газу, тронулась с места и вырулила к дороге.
Игорь поспешно смахнул с сорочки все крошки, схватился за руль и ткнул кнопку зажигания. Его машина развернулась и уехала вслед за Софией...
Глава 6. Феличита
В магазинчике автозаправки красивые от природы и украшенные тщательным уходом дамские ручки сгребали с прилавков в корзину шоколадки и сдобные сладости. Девушка орудовала без стеснения и чувства меры, невозмутимо глядя из-под поднятой бровки на Германа и Рому, которые в свою очередь наблюдали за ней от соседней стойки. Сладости уже валились из корзины, а она сгребала их и сгребала, точно ждала, когда её остановят.
— Пой, как будто никто тебя не слышит, танцуй, как будто никто тебя не видит – так, кажется, говорят ваши итальянцы?
Она медленно, с достоинством, подошла к Роману, взглядом вытерла о Германа собственную наглость и поставила корзинку на руки своему молодому человеку.
— Жду на кассе, — проговорила она.
Чёрт меня побери, она проделала это так томно, что я и сам едва не согрешил в собственных мыслях. Ей-богу, как географичка приглашает созревающего школьника во снах на пересдачу!
Парень с корзинкой смотрел ей вслед с обожанием.
— Ромео, — встряхнул его Герман, — ответь мне как архитектор архитектору... Это – кто?
Друзья стояли за стойкой с продуктовыми полками. У Романа в руках была корзинка, у Германа – по бутылочке воды. Не отрывая от девушки глаз, корзинщик ответствовал:
— Это?.. Юрист-международник. Победитель конкурса «Раздави орешек попкой». Мастер кухонных танцев и в будущем, надеюсь, мать моих детей. Я зову её – моя Джульетта. Джульетта Гончаренко. Юлька, по-нашему. Восхитительна, правда?
— Правда. Но не совсем. Что стало с прежней матерью твоих детей, которую ты называл «моя Полли»?
— Пути господни неисповедимы. Один из них завёл нас в болото.
— Болото не яма – можно вылезти, вернуться и мосточки проложить, нет?
Рома пристально посмотрел Герману в глаза:
— Что ты хочешь? Что ты ко мне прицепился? Тебе так нужна Полина? Так бери её и владей – она свободна!
— Ромео, ты нарываешься...
— Если тебя так интересует чужая личная жизнь – значит, тебе пора заняться своею, мой друг.
Он развернулся, чтобы пойти к кассе, но Гера остановил его, схватив за плечо:
— Да мне по боку твоя личная жизнь! Делай всё, как и с кем хочешь! Но мне нé по боку, что ты втягиваешь меня в своё враньё! А я не хочý участвовать в том, что приносит Полине страдания!
— Пафоса-то сколько, боже ж ты ж мой. Страдания! — Роман освободился от захвата. — Я ей браслет подарил.
— И даже не сказал, что бросил. Учти, когда она узнает всё сама – я не буду тебя выгораживать.
Теперь уже Гера направился к кассе. Он прошёл мимо Ромки, едва не задев того плечом.
— Тогда и ты учти, — получил он в спину, — что в таком случае мы её потеряем. — Гера остановился, обернулся. — Угу, и её связи тоже. — Гера открыл для ответа рот. — И тендер помашет нам ручкой.
Гера созрел, наконец, ответить что-то явно резкое – и он уже назидательно выдвинул на Романа палец, но его осёк голос Юли:
— Ребятушки, вы скоро?
Спохватившись, что их может услышать та, от которой лучше бы всё это держать в строгой тайне, Гера понизил голос:
— Ты недельку не мог потерпеть? Вот скажи, не мог? Треснула бы твоя «ореховая попка»?!
Юля вертелась у кассы, с ленивым интересом водя глазами по полочкам с мелким товаром.
— Мы опоздаем, — крикнула она спорщикам между стеллажами.