— Вы это... Катерину-то нашу... Копыта целы? Не слетели подковы?
Герман спешился первым.
— А хоть бы и слетели! Кому-то на счастье – вам разве жалко? – Он готовился принять Софию на руки, а та уже сама потянулась к нему, склонившись с седла. — Герман увидел, что Наездницы его юмора не оценили. — Да хорошо всё, успокойтесь. И копыта целы, и хвост, и местами даже крылья.
Герман опустил Софию на землю.
— Крылья? — переспросила Наездница. — Какие ещё крылья?
— Ну как, — снова принялся Герман свои шуточки шутить, — серафимовы крылья! Не слыхали? Почти не истрепались, пока мы на них до Седьмого неба и обратно.
Сказав «мы», он как будто объединил свои ощущения с ощущениями Софии – и она так посмотрела на него, словно он угадал с этим объединением.
Наездницы махнули шляпами в карикатурном реверансе и ускакали. И подковы цокали по мостовой, как во времена драгунских офицеров и гардемарин, но скоро растворились в урчании двигателей «Евро 4».
— Гера, — позвала София, — а подкова-то – у меня.
— Подкова? — переспросил Герман. — Какая ещё подкова?
В ручках Софии незаметно появились часы, которые Герман, не посмотрев, миланской ночью сунул ей в преддверие драки, и застегнула их у него на руке:
— На счастье – какая же ещё?
Сказать, что Герман оказался удивлён – это вообще никак не описать его состояние. Он остолбенел. София же повернулась и пошла, пошла, будто пава и, сияя, как иллюзионист, фокус которого удался. А когда к Герману вернулась дееспособность, она успела отойти так, что даже его оклики её не догоняли.
— София, а... откуда они у тебя? София! София!
И тогда он сам бросился за ней...
Елена открыла глаза: её потревожил стук в дверь. Кругом было темно. Безжизненно. Тихо. Горели зелёные глаза. Вставать Елена не торопилась – ждала повторения, и стук повторился. Убедившись, что это ей не приснилось, она распахнула одеяло, всунула руки в халатные рукава и спустилась вниз.
Настороженность её не отпускала, и дверь открывать она не торопилась: мало ли кто там бродит по ночам! Прячась от ночных лихоманов за косяком, она окликнула Софию:
— Доча, это ты?
А в ответ получила невнятный хрип. Если вы не мама, то такому хрипу вы едва ли доверитесь, а вот мама решилась открыть. Открыла, а в проёме, сияя под луной и звёздами, сверкая зубами от очарования момента, стоял Герман, как принц из сказок Диснея, и держал на руках свою спящую красавицу. Он доставил её к Маме, как подарок. Предвосхищая реакцию Мамы, Гера изловчился прижать палец к губам, Елена отступила, и он занёс Софию внутрь под музыку, открывшуюся им с Седьмого неба...
София спала на софе, накрытая пледом. Она лежала на боку, подложив ладошки под щеку, а её лицо освещалось компьютерным монитором. Там, в скайпе, билось, как синица в окно, сообщение о звонке из недалёкой Италии и раздавались характерные трели нового звонка. Вызывавший – Марио Франческоли. Но София ничего этого не слышала – ей снилось что-то очень приятное, она спала безмятежно и даже улыбалась во сне.
А на крыльце улыбался Герман. Просто так – потому что ночной воздух вдруг стал так ободряюще свеж, а звёзды – так ослепительно прекрасны. Он перемигнулся с ними жемчужным цветом зубов и внезапно, прямо в эти жемчуга, получил кулак и брякнулся навзничь. Лунный свет озарил исступлённый оскал нападавшего – это был Игорь, карауливший тут Софию. Он уже замахнулся снова.
Стоп-кадр!.. Полюбуйтесь. Что? Вы говорите – какой ужас? Да не! Страшно – это когда зубы вылетают, челюсть ломается или нос оказывается с другой стороны. А такие драки – они, как балет Чака Норриса с Брюсом Ли: тридцать три сотни ударов и всего лишь одна подбитая переносица – активно, красиво, но безвредно. К тому же за ними присматриваю я. А вот если б я был занят чем-то другим, тогда это, действительно, было бы страшно. И ваши вылетевшие зубы, и ваш нос набекрень – это всегда на вашей совести. Почему? Потому что вы говорите мне: «Мы сами справимся» – ну и отлично. Справляйтесь сами, никаких проблем, только вот справляетесь вы, как бог на душу положит. Решения принимаете безответственно, к желаниям своим относитесь легкомысленно, меняя их туда-сюда, не думая о людях и даже не подозревая, что, пока вы спите на софе, прикрытые пледом, за вашу безответственность расплачивается кто-то другой...
ЧАСТЬ 3. Глава 15. Условие
В Студии стояла тишина – в Студии кипела работа.
Не моргая, пялилась в монитор Дина.
Не моргая, пялился в монитор Сева.