Роман сложил руки на груди:
— Не беспокойтесь, мы хорошо владеем профессией и работу сделаем, как надо.
— Очень рассчитываю лично в этом убедиться. А пока хочу убедиться в том, что вы хорошо владеете спецификой отечественного бизнесостроения.
Роман прищурился:
— Простите, я что-то вас не понимаю...
— Я так и думал.
— Бизнесо-со-со, — паясничал Ромка.
— То, что ты, клоун, «какими-то цифрами» назвал – это сумма. После перевода вам авансового платежа, вы должны обналичить его часть до указанного значения и принести туда, куда вам скажут, а потом наглухо задраить люки своей подводной лодки, лечь на дно и тихо работать там, не зная ни обид, ни печали, ни тоски.
Роман выровнялся в кресле. И руки на стол положил. Он был не то чтобы взволнован, скорее – возмущён. Виду старался не показывать, но так его раздражённость была тем более заметна:
— Я правильно понял, что вы с нас требуете откат?!
— Ну-ну, молодой человек, — усмехнулся Тип, — где вы таким словам научились? Это обычная, не нами с вами придуманная и не нами с вами рушимая форма благодарности за возможность прилично заработать.
— Прилично?! — вскипел второй человек в Студии. — Мы рассчитывали заработать совсем другую сумму! Вы же не оставляете нам даже трети!
— Тщщ-тщщ! — притушил его кипение Тип. — Мы платим вам три... туеву хучу миллионов – и вы что, правда, возомнили, что ваша чёртова работёнка этого стоит? Помилуйте, мне вас рекомендовали как человека с отменным чувством юмора, а вы смешите меня, ей-богу, как обезьянка дрессировщика, которая бегает по кругу с кружкой для монет на распродаже циркового имущества.
Ромка упал в кресло и бессильный сопротивляться потёр лоб, как мы всегда делаем в попытке расшевелить умишко:
— Пат, Роман Егорыч.
Тип поднялся – похоже, что он сказал уже всё, что намеревался – и собирал портфель.
— Не драматизируйте. Ваши пешки целы, и безвыходным положение фигур тоже не назовёшь. Жизнь игра, знаете ли, на шахматной доске всегда неспокойно, а стабильность – это слово из телевизора. Чем чаще его там произносят, тем быстрее надо паковать чемоданы и бежать, пока ноги не влипли. — Тип уточнил для себя: — Итак, вы хорошо меня поняли?
Роман был раздавлен:
— Да.
— Вы передадите вашему начальнику всё, что мы здесь порешали?
— Да.
— Было приятно поговорить. Желаю удачи.
Тип вышел, не подав руки для пожатия, а выходя, осмотрелся:
— А у вас ничего тут – хорошо, уютненько.
Тип ушёл, Роман остался. Какое-то время он сидел, как ударенный громом, затем вскинулся и швырнул в стену ещё недавно обласканный стеклянный бокал.
— Полина – с*ка! С*ка!..
— Что это было? — вздрогнула Дина за стенкой. — Кто-нибудь слышал?
— Не знаю, — отозвался Сева.
— Я не слышал, — откликнулся Михаил.
Дина вернулась к работе:
— Показалось. Наверное...
У входа в Студию запарковался Герман. Он вышел из машины и поставил её на сигнализацию. Всё делал ловко, на высоком подъёме духа. Посвистывал даже. И двигался почему-то одной стороной профиля – так, что разглядеть левую часть его лица было невозможно.
На противоположной улице развернулась летняя веранда кафе. Они с Романом частенько туда заходили за слоёными пирожными с кремом. А в ту минуту Тип отмечал там свой маленький успех. Закинув ногу на ногу, он сидел за столиком в парадном, с пробором, с чистым носовым платочком в кармашке, но теперь не только без цветов, а даже без улыбки. Прихлёбывая эспрессо, он через раскрытую «Российскую газету» поглядывал на Официантку, вытирающую стол.
Мимо её бёдер, обтянутых коричневой юбкой, на выход из кафе прошли две Отпускницы, держа в руках картонные стаканчики с кофеиновым напитком.
— Слушай, — размышляла та из них, что с ресницами, аки лопухи, — ну, хорошо хотя бы, что наш туроператор до отлёта обанкротился, а не после. На бабки б тогда попали конкретно.
— Наверно, — согласилась другая, с обесцвеченными волосами. — Но лучше бы после – хотя бы по прилёту с немцами маленечко тусануть.
Носительница фальшивых ресниц маневрировала ловко между столиками, а вот Пергидрольщица задела тазовым бюстом тот из них, за которым сидел и делал вид, что читал газету, Тип в парадном. Столик, качнувшись, толкнул его в ногу, по инерции дёрнулась рука, и чёрнющий кофе пролился ему на тончайшую костюмную шерсть. Пергидрольщица остановилась:
— Что расселся-то на проходе?
Тип был готов что-то ответить и даже промычал уже какое-то междометие, но заметил на себе взгляд молоденькой Официантки и тут же сделался мастером красивых манер. Двигаясь неспешно, словно грозовая туча, он отставил кофе, отложил газету, взял бумажную салфетку и культурно вытер тёмное пятно. Поднял взгляд на выбеленную девицу – взгляд мог быть острым и злым, но за инцидентом следила прелестная Официантка, и Тип сделал над собой усилие, выдавив улыбку Джорджа Клуни: