Тип послушно вытряхнулся вон.
— Тузик.
Почему-то давно забытая собачья кличка ужасно рассмешила Чиновника. И сосисочки он заталкивал в рот, хрюкая и веселясь:
— Хе-хе! Тузик! Хе-хе-хе!..
В это время в женском туалете ресторана готовились к очередному штурму две незадачливые отпускницы. Их занесло сюда ветром с тонким запахом иностранцев, которые обязаны бывать в подобных местах. Перед зеркалом над мраморной раковиной, они набирались решимости и охотничьей злости. Ресничка, точно тренер, накачивала подругу, давая установку:
— Раз уж пошла такая пьянка – веди себя уверенно. Ты тоже себя не на помойке нашла, знаешь ли. Как в Турляндии прошлый год, помнишь? Ду майна ку мит мильх, помнишь? А?.. А?!
Жертва пергидроля крякнула:
— Да.
— Не слышу!
— Да!
— Молодец! Ну, ай-цвай-полицай! Давай, мать, пошла! Пошла!
Она с силой толкнула ногой дверь – и подруга, рыкнув, как боксёр перед боем, твёрдым шагом замаршировала прочь из туалета. Вбивая каблуки в пол, она едва не сшибла плечом Типа, который мимо неё спешил на выход, и с таким, как ей казалось, уверенным видом она уселась за столик, достала сигарету, собралась прикурить.
— Вы позволите? — спросила она у соседа напротив.
Она, как ей казалось, элегантно закурила и, как ей казалось, красиво закинула нá ногу нóгу:
— Благодарю вас.
Она небрежно положила зажигалку на столик, затянулась. Её сосед по столику – Чиновник – немало обалдел от такой бесцеремонности да так и застыл, низко наклонившись к тарелке с неодобрительным взглядом исподлобья на то, что происходит.
Обесцвеченная взялась за кокетство:
— Какой вы, однако, оригинальный мужчина – сразу видно: иностранец.
Чиновник дожевал, что было во рту, и проглотил. А богиня всех блондинок закусила удила – она выучилась на половине языках мира, и её было не удержать:
— Парле франсе? Спик инглиш? Шпрехен зе дойч, м? Я могу продолжать.
Чиновник распрямился, инстинктивно, до хруста, сжав вилку и нож:
— Тебе чё надо, дура сумасшедшая? Русский я! Иди отсюда – дай пожрать спокойно!..
Сигарета выпала у богини изо рта, она вскочила и, скользя каблуками по полу, понесла к выходу ноги, как напуганный ёж.
Чиновник промокнул губы салфеткой:
— Спик инглиш, спик инглиш!.. Нас и здесь неплохо кормят!.. А в Европу – да, в Европу надо бы успеть, покуда в санкционный список не запихнули.
Вытирая руки, он слегка поморщился от грохота мебели, посуды и человеческих телес: это Пергидролька упала на бегу и завалила стол и официанта с подносом.
Перенесёмся, пожалуй, ненадолго в Италию...
Глава 19. Франческоли
Итак, мы в Италии. В кабинете владельца мраморной фабрики. Здесь никто ни об кого не спотыкался, посудой никто не гремел – здесь царила гармония, а над статуей Венеры витала симфония Шуберта, задевая высокими нотами белый потолок с лепниной.
Сам кабинет был оформлен очень дорого, но с таким вкусом, что ни у одного казначея никогда не повернулся бы язык упрекнуть его хозяина в чрезмерных растратах. Мрамор сочетался с керамикой, керамика – с янтарём, янтарь – с красным деревом, красное дерево – с династией Габсбургов 17-го века, 17-й век – с Ренессансом, а Ренессанс – с современностью. И не было ни малейшего намёка на вычурность и пошлость, все элементы играли в едином ансамбле, несмотря на то, что голос каждого был слышен в отдельности.
Белая чашечка эспрессо стояла на столике из муранского стекла, где с творческой небрежностью разлеглись листы с распечатками новостей. Но не тех новостей, что о загнивании Запада копируют друг у друга кибер-журналисты, а тех новостей, что днём с огнём не сыщешь даже по закрытым каналам, если ты не президент страны, не директор спецслужбы или не «король мрамора» всея Европы, а значит, и мира.
Холёные пальцы зацепили за ушко чашечку эспрессо и поднесли к чувственному рту, вокруг которого произрастала аккуратная бородка. Джанфранко Скарфоне вводил себя в курс всех новых дел – с этого он начинал каждое утро. Организм южанина был устроен в тончайший хлопковый костюм, а костюм был устроен в зелёное бархатное кресло с вензелями на подлокотниках и высокой спинкой. Этот ритуал любви к профессии и жизни ничто не могло потревожить – ничто, если бы Джанфранко не поперхнулся кофеином, прочитав такое, что нарушило покойный режим работы его пищевода. Он впился глазами в лист, как в провальный бухгалтерский отчёт и заорал:
— Карло! Карло!!!
На зов явился худенький помощник в бордовом шерстяном жилете под тёмно-серым пиджаком. Говорили на итальянском.