Друзья развернули газету с итальянским заголовком, но ориентировались плохо, поэтому София поспешила им указать точное место расположения статьи...
Машина Типа так спешила, что подрезала даже трамвай. Её счастье, что трамвай стоял на остановке и не мог ей адекватно ответить. Он ждал высадку-посадку.
Час-пик. В трамвае – давка. Пассажиры активно заполняли вагончик, работали локтями, шарились в смартфонах и не забывали друг дружку обхамить:
— Куда прёшь?!.. Я могу пройти?!.. Но не по ногам, наверное, да?!.. Мужчина, уступили бы!
Словом, люди возвращались с работы домой. Всякие люди, и даже сугубые интеллигенты, знатоки Булгакова попадались:
— Ты щас в Берлиоза у меня на рельсах сыграешь – понял, бль?!
— Граждане, граждане! Люди! — воскликнул Одессит. — Кто желает не давиться – тот пересаживается в такси! Остальные прижимаются к ближнему и любят его, как самого себя!
Он тоже оказался здесь, и тоже ехал по маршруту до своей остановки. Ему возразили:
— Сам себе машину купи! Понаехал тут, умник!
Одессит парировал:
— Сейчас купить не проблема – проблема продать! Я продал. И всё, шоб быть поближе до ваших корней. А вы, мадам коренная, до моих корешков быть хочите ближе?
— Заткнись, а!
— Жаль, — улыбнулся Одессит. — Ну ладно, я тогда тут вот с девушкой постою. А, девушка, вы не возражаете? Будет тесно, но вы не обижайтесь.
Девушка обернулась и подняла на него глаза – и чувство юмора его испарилось, словно с раскалённой сковородки. Он заткнулся тут же, как его и попросили. Златовласка тоже его узнала и сразу отвернулась. Так они ехали две минуты.
— А ты изменилась, — рискнул завязать разговор Одессит. — Ещё красивее стала.
— Спасибо, — ответила Златовласка.
— Москва меняет.
— Ты тоже, я смотрю: костюмчик, стрижечка, портфельчик... Хотя одесский выговор остался.
— Проскакивает, — с улыбкой пожал он плечами. — Я делаю страховки, надо быть приятным для людей.
— Уверена, ты имеешь успех, — похвалила Златовласка. — Давно в Москве?
— Та не. Как вся эта заварушка началась в тринадцатом, так и...
— Я слышала, — улыбнулась девушка, — что ты там дрался за меня.
— Было, — погладил скулу Одессит.
— Мальчишка...
Они явно хотели что-то друг другу сказать, но то ли, изменившись, забыли, как это делается, то ли опасались, что другой не будет рад это услышать. Так они проехали ещё минуту...
— А мне сказали, что ты здесь замуж вышла.
Златовласка сверкнула глазами:
— Кто сказал?
— Тётка Роза.
Впервые за всю поездку она посмотрела ему в глаза прямо, уверенно, остро – так, словно готова была обвинить в чём-то и его и тётку Розу. Но трамвай дёрнулся, и Златовласка, не устояв на ногах, машинально схватилась рукой за ближайший выступ, который оказался лацканом его пиджака. Одессит увидел, что на безымянном пальце не было кольца.
Златовласка поспешила оправдаться:
— Просто я кольцо не ношу.
Ей было неловко. Она смутилась и отдёрнула руку. Трамвай остановился, и Златовласка сделала движение на выход.
— Уже выходишь? — забеспокоился Одессит.
— Да. Моя остановка. Ну... в общем... Пока.
Она протиснулась к дверям и вышла. Одессит остался.
Вожатый надавил на кнопку – и фигура с золотом на голове стала уплывать в прошлое. Она шла домой, а пути не разбирала – глаза были заволочены слезами.
Вдруг Одессит, опомнившись, бросился к дверям. Растолкав, распихав, пробившись, стучал, что было мочи:
— Стойте! Остановите! Да остановите же, гицель[40] вас раздери!
Увы, инструкция по безопасности допускала высадку пассажиров только на остановках...
-----------
[40] Гицель — «живодёр» на одесском жаргоне.
-----------
Пальцы ухоженной красавицы бегали по клавиатуре. Полина сидела за компьютером и писала письмо. Письмо непростое, судя по всему, и важное, потому что чаще всех клавиш ей приходилось использовать «Backspace», по нескольку раз переписывая одно и то же. Тем раздражительнее прозвучал для неё оклик мужа, воротившегося с переднего краю ежедневной борьбы за процветание любимой отчизны.
— Полина! Полина, ты здесь? — крикнул он на обе стороны, бросив ключи на зеркальный столик.
У Полины было ещё целых пять минут, чтобы сформулировать мысли и спокойно завершить начатое, пока её супруг обнюхивал комнаты одну за другой и готовил до оторопи надоевший вопрос «Чем занимаешься?». Перед ней, на мониторе, лежало открытое окно для сообщений напрямую через сайт архитектурной студии Германа, и, когда она нажала «Отправить», письмо тут же получил Роман. Он прокручивал списки друзей в социальной сети в поисках Джанфранко Скарфоне, когда в нижнем углу монитора выскочило оповещение о новом сообщении с сайта. И он открыл его немедленно, как и полагается открывать письма от потенциальных клиентов...