— Ты знаешь, я всё понимаю, у вас с Ромкой были вопросы друг к другу... Но почему вы не друг с другом их решали? Я-то здесь оказался причём? Моя студия, мои сотрудники – причём?
— Ромка, — мотнула Полина головой. — Вот именно, что не Роман, а Ромка! Дилетант легкомысленный. С ним невозможно что-либо решать. Он не мужчина – он мальчик. Нашёл себе девчонку какую-то... Ну, ладно. Речь-то всё равно не о нём.
— Любопытно знать, о ком же ещё.
Полина подвела Германа к неброской вывеске ресторанчика а-ля «для своих», она же и открыла дверь внутрь.
— Гера, я говорю о тебе.
Полина зашла. Герман помедлил от удивления, потом зашёл тоже.
Внутри было камерно, очень уютно, но посетители не баловали – всё-таки кризис. Плюс, рабочие будни. Полина и Герман сидели за столиком с белой скатертью, АДМИНИСТРАТОР подал меню.
— Не надо, спасибо, просто принесите нам... — Полина показала два пальца, уверенная, что Администратор понял, что она имеет в виду. — Здесь ещё можно курить?
«Главный по тарелочкам» скривился, но как-то неубедительно: и вроде как запрещено, но и отказать такому посетителю неудобно.
— Можно? — ещё раз спросила Полина.
Администратор осмотрелся по сторонам и выдохнул, мол, делайте, что хотите.
— Пепельницы только нет, — извинился он.
Полина привередничать не стала:
— Я в блюдце. Спасибо.
Администратор ушёл, Полина закурила и завела разговор:
— Рому сложно воспринимать всерьёз, и его девочка это рано или поздно поймёт. С таким, как Рома, хочется иметь охрану и водителя. А с таким, как ты... — Она стряхнула пепел, готовясь к самому важному. — Прости за то, что я сейчас скажу, но... С таким, как ты, Гера, хочется иметь семью.
Герман притих. Для него этот поворот в разговоре был настолько неожиданный, что язык проглотил себя сам. Полина смотрела на него, как будто прощупывала взглядом.
— Ты мне очень нравишься, Гера. Уже очень давно. Мне нравится твой стиль. Нравится, как ты работаешь. Я восхищаюсь твоим талантом.
— Полина, не... — попытался оборвать её Герман.
— Я долго прислушивалась к себе, и в один прекрасный момент поняла, что с Ромкой остаюсь только для того...
Какой момент она имела в виду? Наверное, тот, на одной из «весьма закрытых» вечеринок, где замужняя женщина могла себе позволить появиться в компании молодого любовника. Полина и Герман тогда ещё тесно дружили, любезно и с удовольствием общались. Их беседу перехватил объектив фотографа – они синхронно обернулись на него одинаково, с улыбкой, и на фото получились такими же похожими.
— ...только для того, чтобы быть ближе к тебе.
Между героями уже стояли две кружки кофе по мудрёному рецепту и свежее сухое печенье. Полина сделала попытку накрыть ладони Германа своими, но тот деликатно устранил их:
— Полина, прошу тебя, не надо.
— Я так долго искала тебя, чтобы это сказать, так готовилась, но, прости, не ожидала, что это будет так трудно.
Герман стоял на своём:
— Полина, не надо.
Полина же изо всех сил пробивалась к его чуткости:
— Почему? Потому что я спала с твоим другом?
Герман нащупал в кармане коробку из ювелирного магазина, чтобы она заякорила его, удержала, вернула в реальность.
— Или потому что я очерствела, стала грубой и циничной? Но ведь я ещё способна откровенничать об этом – разве я цинична? Груба?
— Полина!..
— Пожалуйста, называй меня – Полли.
Полли – так называл её Роман. Так называл её и Герман, когда хотел вызвать у неё более мягкое к себе отношение. Но теперь время было другим, и вместо мягкости он желал бы получить от неё твёрдость стенки, от которой отскочил бы, как зелёный горошек.
— Гм. Полин... Дело не в том, что ты «спала» с моим другом. И даже не в том, что ты завалила наш проект и уничтожила мой бизнес. Дело в том, что у меня есть девушка, и я её...
Краем глаза Герман увидел то, что заставило его на время отвести от Полины взгляд: её, холодную и всегда одинокую. Она сидела за столиком неподалёку в компании СЛАСТОЛЮБЦА и его пуза наперевес. Это была Энни. Она тоже заметила Германа. А заметив, поторопилась покинуть заведение. Сластолюбец выбрался из-за столика, быстро расплатился и важно прошествовал следом. Администратор поблагодарил их, поклонившись им в спины.
Полина, тем временем, продолжала:
— Я долго прятала свои чувства, не решалась открыться. Но если бы ты знал, как это тяжело, если бы ты знал... — Она сидела, откинувшись на спинку, задумчивая и как будто без сил. В её пальцах даром прогорал сигаретный табак. — Ждать и таиться, не позволять себе быть собой, не позволять себе хотя бы просто быть, потому что этим сразу кто-нибудь воспользуется или злоупотребит! Сколько сил нужно для такой защиты, господи, но где мне, слабой от одиночества женщине, найти сил не сойти с ума и дотерпеть до той минуты, когда, наконец, стану кому-нибудь необходима?