— Мадам, — буркнул он, — не извольте так шутить: здесь трёх сотен не хватает.
— Плохие новости больше не стоят, — отрезала Полина. — Прощай.
Она кивнула ему на дверь, намекнув, что Миша, сделав своё дело, может смело удалиться. Но с недостачей в триста баков Миша понимал намёки плохо:
— Ничего себе! Я-то тут причём – помолвка у них или что! Я свою часть уговора выполнил – хоть сотенку ещё накиньте!
Полина не собиралась торговаться. Она сама, через Мишу, дотянулась к ручке пассажирской двери, щёлкнула ею, как вдруг её отвлёк визг шин автомобиля, вкопавшегося в асфальт прямо у входа. Из автомобиля вышел «главный по бумажечкам» Игорь – злой, как чёрт, и пьяный. Он рванул на себя входную дверь и появился там, куда его не приглашали...
Герман округлил глаза:
— И ты молчал!
— Ну, не успел просто, — объяснял Роман, активно набивая за щёки.
— Ты свинья, друг мой.
Все рассмеялись. Даже не столько над шуткой или удачным каламбуром, сколько от радости за то, что у них снова появилась любимая работа и что человек, которого они списали со счетов, оказался таким, на которого можно положиться. Праздничное настроение помножилось на три, все друг дружку невозможно залюбили и готовы были расцеловать целый мир за счастье, что он дарит людям.
Все, кроме Игоря.
— С*ка!!! — ворвался он в праздник. — Ты врала мне! Ты врала мне дрянь!!!..
Глава 25. Месть
«Ты врала мне, дрянь!!!» — это относилось к Софии. Конкретные претензии, которые он имел к девушке, ещё недавно бывшей любимой, и причину, по которой счёл возможным такое обращение к ней, договорить ему не позволила звонкая пощёчина. Открытой ладонью. Юля приложилась со всех сил, как обещала...
Из окна своей машины Полина наблюдала, как некая сила вышвырнула Игоря из ресторана вон. Его волосы были всклокочены, пиджак был расстёгнут, рубашка выпущена из брюк, а на рубашке виднелись большие красные пятна – видимо, успел огрести ещё и по сопатке. Вслед за Игорем вылетел Герман, но, опережая его, из дверей выскочила София. Следом на улицу высыпали Рома, Юля, Сева, Дина и Охранник, контролировавший ход драки за пределами ресторана.
— Я тебя прошу, Игорь! — София сложила ладони лодочкой у груди. — Я тебя умоляю – оставь меня в покое! Навсегда! Не ищи меня, не ходи за мной, не думай обо мне!
Игорь судорожно стряхивал с груди красные пятна, но только сильнее размазывал их по атласному хлопку рубашки.
— Да сдалась ты мне больно! — резко отмахнулся он. — Иди, лечи своё самомнение, с*ка бездетная!
София оцепенела от шока и тут же вросла в асфальт, не двигалась. Впрочем, как и все, кто это услышал.
— Что, — хамил Игорь, — заглохла?! Заглохла?!
Герман всё же не выдержал. Он сделал то, что на его месте сделал бы каждый – и Игоря отбросило в сторону с новой набухающей гематомой на морде. Игорь же не сдавался:
— А ему, ему ты сказала? Он знает? Ты знаешь, — вякнул он Герману, — что она ни одного ублюдка не выносит тебе?!
София закрыла лицо руками. К ней подбежала Юля, начала её утешать:
— Тщщ, тщщ, малыш, не слушай его – он пьяный! Придурок!
Игорю прилетело повторно. И ещё, и ещё раз, пока он не оказался на земле, измочаленный совершенно. Следующий же удар Германа пришёлся в воздух: архитектор махал руками, совсем утратив контроль над собой. Он был так исступлён, что запросто мог бы убить человека – поэтому Роман счёл обязательным вмешаться. Зам крепко схватил начальника сзади, сковав ему обе руки, и оттаскивал назад:
— Тихо, тихо! Всё! Остынь, говорю! Успокойся!
— Если ты ещё хоть раз подойдёшь к ней, — ярился Герман, — я тебя прикончу, мразь, прикончу, ты меня понял?!
София рыдала, и попытки Юли утешить её были тщетны.
Дина и Сева вовсе растерялись, как дети, родители которых дерутся на кухне.
Игорь поднялся, тяжело опираясь на локоть – грязный, окровавленный, но непоколебимо злобный.
— Вот увидишь, он тебя бросит.
Герман не мог терпеть такие поклёпы и рвался из рук Романа, но тот держал крепко:
— Да хватит, я сказал! Хватит! В тюрьму захотел?!
— Клянусь, я это сделаю! — не утихал Герман.
Роман сильным рывком отбросил Германа в сторону, к Софии, а сам бесцеремонно, как болвана, развернул Игоря спиной и отправил его прочь тычком ноги под зад. К Роману подошла Юля и взяла его под руку – вместе они смотрели, как Игорь отваливал, бросив машину, понуро ковыляя сквозь встречную безликую массу.
Герман, тяжело дыша, прижимал свою невесту к груди. Она подняла на него мокрое от слёз, наивное и напуганное, словно детское, лицо: