С тайным миллионером всё было ясно. Едва зародившийся было интерес уступил место иронической оторопи. Софии уйти бы от него, да идти было некуда. Она кивнула:
— Иди, переодевайся...
Затрещал домашний телефон на горизонтальной мебельной поверхности. Женская рука сняла трубку – это Мама-Лена. Она была одета в белую футболку Софии из Италии «I Love Venezia» с большим красным сердцем. Футболка ей, как и дочери, была великовата, но от этого смотрелась очень пикантно, съехав с одного плечика.
— Прóнто, — произнесла она в трубку, как её научили.
В стороне послышалось мычание потревоженного во сне мужчины. Елена оглянулась и сбавила тон:
— А, это ты... Разумеется, она и не будет с тобой говорить. Тем более что её всё равно нет дома.
Мама прошла по комнате, подошла к столу, на котором вытянулись два бокала, бутылка с недопитым розовым игристым, блюдо с кусочками недоеденного пирога. Рядом раскорячился стул, на спинке которого повис мужской пиджак. Она огладила плечи, подобрала кусочек пирога, куснула с хрустом (подсох) и положила обратно.
— Ну, она взрослая девочка, я уже давно не указываю ей, где проводить свои ночи.
За кадром снова послышалось мычание потревоженного во сне мужчины, и она снова оглянулась – на большой кровати спал Джанфранко. Спал, как пригревшийся зайчик. Мама тихонечко вышла из комнаты, где позволила себе говорить громче:
— Повтори – что?! Ты будешь учить меня воспитывать детей?!..
Вот мы и подошли к самой развязке истории, которую я деликатно прервал, дабы поведать вам, как она начиналась. Взлохмаченный и плохо убранный, опустившийся по виду Герман стоит с ополовиненной бутылкой виски в одной руке и с телефоном возле уха в другой – помните? Отсюда следует прямое продолжение...
Разговаривая по телефону, Елена соглашается с собеседником:
— Может быть, ты и прав. Мне ведь так и не удалось победить в ней мечтательность, а таким людям очень сложно приходится в жизни. Она росла нежная, как луговой цветочек, но разве можно заставить цветок вырасти деревяшкой? Я пыталась, но мне ничего не осталось в итоге, кроме как просто беречь её от грубого сапога, вроде тебя, который наступил и растоптал всё, что было для неё прекрасного.
Оппонент не отвечает – видимо, ему просто нечем ответить.
— Она же, как Ассолька, у меня! — раскрывает Мама душу. — У нас под окнами моря нет, а то она сидела бы целыми днями на берегу и ждала, что вот-вот покажется из-за горизонта её алый парус! Она верила в сказку, верила, что в этой жизни возможно чудо. Ты знаешь, что ради вот такого вот чуда она даже от официального приглашения на работу, которое ей из Италии пришло, отказалась, а? Ты хоть понимаешь, чего ты лишился, балбесина?!..
Да, он всё потерял. Теперь ему самому это стало окончательно ясно. Шанс всё исправить и так был близок к нулю, но после недавних событий он и вовсе ушёл в зону отрицательных значений. Он представил свою «Ассольку», и как прекрасно было бы, если... Но шхуна под алыми парусами не выплыла из-за горизонта, а рухнула прямо с небес и прямо на него, и раздробила все его ничтожные кости. Игорь, нервно раскачивается, сжавшись в кресле, с трубкой возле уха. Он качает головой, глотает слюни, по его щекам текут градины слёз.
— Елена Витальна, — хнычет он в трубку, — Елена Витальна!..
А Елене Витальевне – что? Он давно перестал быть для неё жертвой. Она и говорит-то с ним до сих пор лишь потому, что он не мешает ей попутно заниматься своими делами: копаться в интерактивных картах города, щурясь в попытке разглядеть на мониторе мелкие детали.
— Игорёк, перестань. Не пытайся выбить из меня слезу. Так... — заинтересовалась она данными на мониторе, — а что это за место?
— Elena, gioia mia, con chi parli?[47] — проснулся Джанфранко.
Елена не прячется, а наоборот повышает голос:
— Caro, come si fa..? Allora, ecco ci va![48]
-----------
[47] Елена, радость моя, ты с кем разговариваешь?
[48] Дорогой, а как сделать..? А, вот оно, нашла!
-----------
Из трубки раздаются хлюпы:
— Елена Витальна, что вы сказали? Простите, я не расслышал.
— А?.. — возвращается Мама к разговору с Игорем. — Учи, говорю, итальянский! Успокаивает нервы. Всё, мне больше некогда. Чао!
Она сбрасывает домашнюю линию разговора с Игорем, чтобы тут же вернуться на мобильную линию, в другой разговор, который ради него, балбесины, прервала:
— Герочка, ты ещё ждёшь? Прости, затянулся разговор. Но я нашла, да!.. Как? Да как – очень просто... Джанфранко дал ей свой телефон... Ну да, чтобы ты не дозвонился и уж наверняка никак её не вычислил, ха-ха! А он там к системе этой... как её... — тужась вспомнить, она апеллирует к сладко мычащему во сне Джанфранко — ...ну, для випов европейских подключен, чтобы их можно было быстро найти, если похитят – вот я дочь-то по ней и запеленговала, ха-ха! Что? Тебе ещё и номер её? Наглеешь, парниша! Записывай!..