— Полина...
— Что жизнь – это движение, а ожидание – это застой. Что поиск настоящей любви утомителен и долог. И что время уходит, уходит безвозвратно, унося с собой молодость, силы, веру в удачу, а утешения всё нет. Конечно, ты можешь заставить себя позабыть о звёздах, как ты говоришь, и довольствоваться тем, что под ногами... — Проворные руки Официанта меняют пепельницу, зажигают новую свечку, исчезают. Полина продолжает: — Допустим, ты выстроишь целое здание на той деятельности, которую потребует от тебя карьера, и на той ответственности, которой потребует семья. Но когда ты положишь в кладку последний кирпич, будешь ли ты уверена, что оно достаточно устойчиво и красиво без таких элементов, как: благочестие, преданность, полёт души и радость сердца? Признайся себе, не лги: когда придёт время подводить итоги, сможешь ли ты оправдаться перед собой за этот компромисс? Захочешь ли ты жить в этом замке, если у тебя не будет того, с кем действительно хотелось бы разделить его покои?..
Энни сидит, оперев подбородок о ладонь, и тихо о чём-то думает в глубине своей осветлённой головки. В пальцах у лица торчит незажжённая сигарета, а напротив лица бежит по соломинке слабоалкогольный коктейль точно в алый ротик подружки Карины.
— Энетт, а этот твой, бывший, щас где-чё?
— Какой из?
— Ну, тот. Ты мутила с ним, говорила, дольше остальных. Сколько вы были вместе: два месяца, три?
— Четыре.
Карина уважительно всасывает коктейль через соломинку:
— Ого!
— Недели.
Карина закашливается – видно коктейль побежал не в то горло. Энни проясняет:
— Две здесь, пока знакомились, то сё, и две в Милане. Потом испугалась, что всё как-то слишком серьёзно закручивается, что это уже не на обычное развлечение похоже... Да он всё равно бы потом узнал, только больнее было бы. В общем, жизнь, Каринка, сложная штука.
Энни задумывается. Ей овладевает печаль. Хочется помолчать, спокойно осмыслить былое. Но когда рядом такая подружка – разве можно спастись от болтовни?
— И как он щас? — спросила Карина.
— А?.. — Энни возвращается из мыслей. — Он-то? Да нормально он щас! На мази у него всё. Видела не так давно: ресторан, вечеринка на двести человек с камерами, селебрити. Гуляли, праздновали что-то...
Карина предполагает:
— Может, женился?
— А?
— Может, женился?
— Да кто его знает... Может, и женился. Дай бог.
— Мне бы вот тоже бы замуж. Тяжело одной сына тянуть.
Глаза Энетты загораются идеей:
— А знаешь, что!
А глаза Карины – надеждой:
— Что?
— Я, пожалуй, тоже выпью! Официант!..
Краем глаза Полина просматривает весь зал. Она видит и Энетту, и Карину, но всё же более всего следит за поведением Софии, и знает, что ответа от неё не последует, поэтому говорит сама:
— Посмотри на меня. Я успешная женщина – у меня две квартиры в Москве, дача в Сочи, коттедж на Рублёвке, вилла на озере Комо, ресторан в Сан-Франциско, автомобили под цвет туфель. Мой старший сын учится в парижской Академии искусств, а младшему всего десять, но я уже сейчас знаю, что университет он закончит в Лондоне. У меня свита из подруг в два раза моложе меня и любовники из числа их любовников. У меня муж – сильный и заботливый, и если у меня заболит голова, его личный ассистент вызывает для меня его личного врача. Я упакована, как Мона Лиза. Мой гардероб ломится от именных вещей, мои наряды донашивают за мной известные актрисы. Моими побрякушками набиты семь ячеек в банках Швейцарии, Японии и Канады. Большинство из них я надевала только один раз – во время примерки. — На этих словах Полина с какой-то машинальной нежностью прикасается к простенькому серебряному браслету на запястье. — У меня пять дипломов о высшем образовании и о каких-то долбанных бизнес-курсах!.. Ты знаешь, как я живу со всем этим?
— Хорошо, наверное, — пожимает плечами София.
— Хм. Я ничего не жду от жизни. Мне всё равно. Я знаю, что ничего не изменится, и хоть сейчас могу написать о себе некролог. Россыпи самоцветов, как водится, обернулись разбитыми черепками. А теперь спроси меня – могла ли я этого избежать?..
За другим столиком дядя поспешно отставляет от племянника тарелки, забирает приборы, снимает с его груди салфетку и вытирает ему рот. Ужин закончен!
— Дядя Боря, да вы шо! — выпячивает зенки Мальчуган. — Один на пятерых амбалов?! Маман узнает – подпрыгнет до инфаркту, клянусь!
— Один? — переспрашивает Одессит. — Как же ж – один? С тобой.