Мальчик открывает рот, но Одессит ободряюще хлопает его по плечу:
— Да ты не дрейфь, малец, твой дядя имеет КМС по боксу!
— Ага, шлифуйте уши! КМС! Уже так делали морду[57] однажды, а потом у нас на кушетке стонали пришибленный – маман две недели делала компресс!
-----------
[57] Делать морду - делать вид (на одесском жаргоне).
-----------
Одессит задумался:
— Две недели?
— Таки две!
Но восстановленные провалы в памяти не отвращают бойца от намерений:
— Там было нечестно и вообще другая разница! Так мы зараз выйдем – эйн, цвей – и твоя маман даже не заметит, шо её поцик сделался жентельмен.
Племянник возвращает себе тарелки и приборы. Тянет назад и салфетку, но за салфетку также хватается дядя – и они перетягивают её над столом.
— Жентельмен, щас, как же ж – вот вам справка! — кряхтит Мальчуган. — Зачем мине ентот гембель?! Пусть я буду поцик, дядя Боря, но я буду иметь зубы и зубами буду хавать мясо!
— Яша, ты мине делаешь весь вечер насмарку! Имей мансы! Женщины, мясо и мордоквас! Запомни, добрый мордоквас – и любого бендюгу будет уважать весь город. По твои зубы я сделаю страховку на фирме, а в Одессе скажи, мол, Боря Кацман таки в ажуре, как офицер в погонах.
— Шо?! — застывает поражённый шоком Мальчуган.
Воспользовавшись моментом, Одессит таки вырывает у него салфетку и недобро кивает в сторону Гуляк, промакивая трофеем губы:
— Вон они сидят. Босóта!
Гуляки, которых страховщик нарёк босотой, смеются и делают заказы один дороже другого. Племянник между тем не закончил:
— Не, шо?! Это шо, я – бендюга?! Я же имею напомнить за свой День рожденья! На минуточку!
Дядя всплескивает руками:
— Ой боже ж мой же ж – таки где ты, Яша, столько гонору берёшь – скажи, я возьму там денег! За твой День рожденья у нас с маман уговор был, шо я делаю тебя мужчиной! Зараз не гони – всё пройдёт, как «здрасьте», по схеме микер-бикицер!
Дядя решительно бросает салфетку на стол, поднимается, наполняет грудь воздухом. Мальчуган тоже хватает салфетку, тоже шмякает её на стол и тоже поднимается, но у него, в отличие от петушащегося дяди, это выходит с досадой от бессилья что-либо поделать в данной ситуации:
— Капец!..
София вздыхает:
— Полина, сколько вам лет?
Полина откидывается на спинку дивана, от её пальцев, мы видим, снова потянулся вязкий серый дымок:
— Мы же договорились на «ты».
— Это не важно. Прости. Сколько тебе лет?
— А к чему этот вопрос?
— Нет, ну сколько?.. Не хочешь говорить? Потому что ты многое видела, многое имела в жизни, твой опыт даёт тебе возможность говорить о многих вещах свысока. Это, как в той присказке французской королевы о крестьянах: «У них нет хлеба – пусть едят пирожные». Легко рассуждать о бренности жизненных удовольствий, насытившись ими до отказа!..
Из помещения гостиницы на улицу выходит группа мужчин. Первым шагает решительный и полный достоинства страховой агент, за ним – вызванные им гуляки «на расслабоне», а в самом хвостике, делая вид, что он вообще ни при чём тут, плетётся зажатый Мальчуган. Дверь им отворяет Швейцар...
— Мне тридцать восемь лет, — с показным спокойствием отвечает Полина. — Тридцать восемь. Пятнадцать из них, как в прорву, брошены на борьбу, комбинации, игры на выигрыш при помощи человека, который, по правде, больше ни для чего не был мне нужен. И теперь, ты права, мне практически нечего хотеть. У меня всё есть, и будет ещё больше. Кроме одного. Чувства абсолютного покоя в руках любимого мужчины. Такого чувства, что, когда он тебя обнимает, хочется рассыпаться на атомы, чтобы перемешаться с воздухом, которым он дышит. — На этих словах она машинально трогает серебряный браслет. — В моём возрасте люди обычно задают себе вопрос: «А удалась ли моя жизнь?» Так вот, я себе этот вопрос не задаю, потому что ответ меня расстраивает – необыкновенно. И я понимаю, что у меня всё меньше и меньше шансов, чтобы что-то исправить.
София скептически хмыкает, отвернув голову, но слушает Полину внимательно дальше:
— Поверь, я слишком много всего перепробовала, чтобы путаться в догадках, что является главной ценностью в жизни. Подумай об этом, девочка моя. И в истории своего личного счастья не торопись ставить точку. Гордо задрать подбородок и удалить контакт из телефона – легко, но что если это был единственный человек, чьего звонка ты ждала с замиранием сердца?..
Стёкла армейского бинокля бликуют на солнце – к биноклю прилип Герман: он обозревает город. И командует:
— Ещё выше.