Не веришь? Сомневаешься? А ты вспомни машину, в которой Красавчик вёз Софию к себе домой, ему ещё мешал тогда красный спорткар. Теперь приглядись к водителю – узнаёшь меня в бейсболке Ferrari? То-то же. Я появился потому, что с ним ей ну совсем никуда, ничего и никак было не надо.
Помнишь, как из-за Пузача София застряла на входе в отель, изнервничалась, но после встретилась с Герой? Проследи, что Пузач делал потом. Бормоча, он зашёл в гостиницу, прошёл по холлу, вошёл в открывшиеся двери лифта – и в один миг щёточка его усиков обратилась в пыль, а щёчки и живот похудели, как лопнувший воздушный шарик. Прибавляя в росте этот пухлый ворчливый пенсионер преобразовался в твоего покорного слугу, мой птенчик.
А дорогу в аэропорт – вспоминаешь? Герман тогда сидел за рулём, а кресло справа от него как будто пустовало. Да не пустовало оно! Оно было занято. Мной было занято. И это моего настырного пальца дело, что руль повернул в ключевой момент, и машина, изумив водителя, вдруг свернула с трассы.
Ещё был эпизод у зеркала, где София примеряла купальник. Ты действительно думаешь, будто пицца и паста могла ей расстроить поездку на пруд? Или, быть может, это я – признаюсь, не без удовольствия – подковырнул ногтем и сломал замок на чепчике для её очаровательных близняшек?
А в самом дебюте истории Миша и Сева крались на самарской повозке вдоль ночной улицы, припоминаешь? А хочешь знать, что их так удивило тогда, что заставило тыкать пальцем по ту сторону лобового стекла? Моя стройная фигура в белом балахоне с распростёртыми в стороны руками по форме креста, которую высветили их фары и заставили надавить на сигнал. Возможно, был другой способ разбудить Германа, но этот мне показался самым изящным.
Официант, что ни разу лицом себя не показал и подал карточку Софии с нужным телефоном – посмотри. Ты узнаёшь меня в той самой бабочке, которую мне пришлось материализовать из фотографии, поднятой с асфальта?
Я скажу тебе: на меня можно надеяться, но рассчитывать – не стоит. А находясь перед выбором, просто постарайся не совершать роковую ошибку. Возможно, я не дам тебе шанса её исправить. Погоди-ка ещё разок... А вот и экипаж гостей из среднеазиатской пустыни с пергидрольной отпускницей на борту. Тебе уже знакома моя манера шутить – щелчок пальцами! – и на машине сам собою возникает свадебный антураж: кольца, ленты, цветы. Лепота, одним словом! Что ж, andiamo avanti[59].
-----------
[59] Пошли дальше. (ит.)
-----------
Жизнь может сложиться по-разному. Если случается что-то плохое, чего люди никак не ожидают, они прибегают к поговорке, освобождающей их от страха и обязательств: «Что ни делается – всё к лучшему». Или ещё говорят: «Так угодно Богу». Ну да, конечно, именно Богу угодно, если в рассвете сил умирает твой отец, трамвай отрезает ноги твоей любимой собаке, или ты хватаешь вирус смертельной болезни! Не верь россказням и запомни, Богу угодно только одно: чтобы ты любил, чтобы любили тебя, и чтобы все вы были счастливы. А вот и урна, наконец!.. Что-то залежалась за пазухой кожаная папочка из ресторана – та самая, с номерком на квадратном листочке. В утиль! Вместе с листочком! Прости, опять отвлёкся...
О чём я говорил? Ах, ну да, о счастье. Чтобы оно тебе было. Так или иначе Бог даст тебе для этого возможность. Другое дело, как ты своей возможностью распорядишься. Можешь пренебречь. Но если в тебе есть хоть капля ответственности – ты ей воспользуешься. Будешь стараться. И, видя твоё усердие, я, конечно, тебе помогу. Сделай шаг – и я поддержу тебя – так, что даже если ты упадёшь, ты не разобьёшься.
Смотри-ка... Видишь впереди композицию из двух застывших фигур: статичной Софии с телефоном у уха и падающей Германа с истошно перепуганной гримасой? Пришли. А что это у Геры такое перекошенное лицо? От страха, что ли? И причёска совсем не для встречи с любимой – сейчас подправим. Чёрт, пальцы сухие, не приглаживают. А мы плюнем на них! Ущипнём ему бледные щёки и звонко щёлкнем пальцами прямо перед его носом...
Всё вокруг оживает и снова приходит в движение. В тихих утренних звуках слышно, как верещит телефон Германа. Сам Герман стоит на ногах, на земле, посреди дороги. Он растерян и шокирован: перед ним, лицом к лицу стоит София с широко раскрытыми глазами и ртом и держит трубку возле уха. Гера, не отрывая взгляда от глаз Софии, лезет в карман...