Перевели Фунтика на разные клоунские роли, и все сразу на место стало. Смейся, сколько хошь, — не жалко. Особо хорошо у него шут один при короле удался. Тут уж полный простор выдумщику. Делай, что умеешь, никто не осудит: хоть язык публике высовывай, хоть через голову кувыркайся, хоть шиш королю кажи. Все смешно. И вроде все довольны: и народ и Фунтик.
А играли-то как. Сидит артист на позиции, палит по казаре, и вдруг приказ: «Вечером концерт в городе для местного населения. Срочно в штаб дивизии». До штаба, бывало, верст десять-пятнадцать. Хорошо, если попутная машина или лошадь есть. А нет, значит, так топай. Ну, Фунтику в тот раз повезло. Машина интендантская попалась. Продовольствие на передовую привозила. Весь груз в кузове — Фунтик да мешок с жареными тыквенными семечками. Какой дурак его со склада на фронт посылал, и сейчас не пойму. Командир полковой, когда увидел, что привезли, от злости аж взвился.
— Это, — кричит, — вредительство. Кто это захотел нашу бдительность усыплять? Чтобы духу тут этих семечек не было.
А шоферу что? Взял да и назад — в кузов.
Едут, значит, степью шофер да Фунтик. А жарища — не приведи господь. Рубаха к телу приклеивается. Дышать нечем. И тут вдруг мост через речку. Место райское. Водица меж камней журчит. Кустики тень отбрасывают. Уговорил Фунтик шофера остановиться.
— Давай, — говорит, — обмакнемся по разику.
А тот парень — щеголь да чистюля. Увидел, что с берега лягушки в воду прыгают, наотрез отказался:
— Чтобы я с этими образинами бултыхался? Ни за что! Купайся один.
Фунтик стянул с себя все, что на нем было. Бросил белье под ноги и нырнул в воду. Стал переплывать реку. Когда возвратился, глядь, возле машины три казака на конях. Фунтик спрятал голову в камыши. А что предпринять — не знает. Вылезать? Заметят — башку отсекут. Голым родился — голым и умрешь…
Казаки тем временем спешились. Один, усатый, начал шофера клинком стращать. Фунтику его в полный рост видно. «Эх, — думает, — пальнуть бы! Не промахнусь!» Да винтовку, как на грех, в машине оставил. Положение похлеще шутовского…
Казаки приметили в мешке тыквенные семечки и страшно обрадовались. Целыми пригоршнями стали грабастать. Усатый тоже соблазнился. Отвел саблю от шофера, запустил лапу в мешок.
И тут Фунтик сказал себе: «Самое время… Либо пан, либо пропал!»
Выскочил он быстренько из воды, схватил камень на берегу. И в чем мать родила двинулся на неприятеля. Вскинул руку над головой. Заорал истошным голосом, громче, чем театральный злодей:
— Разбегайсь! Гранатой укокошу! — И кивнул головой назад, в кусты, будто там еще кто-то прячется: — Не спешите, товарищи! Сам управлюсь!
Казаки обомлели: наступает на них само подобие смерти — сухореброе и нагое. Кого хошь страх проймет! А тут еще граната в руке… Струхнули, к лошадям бросились.
Голехонький Фунтик — за ними. Камнем размахивает и кричит, как на собак:
— Атью, атью!
Шофер оправился от страха. Фунтик — прыг в кабину:
— Гони на полную железку! Удерем, пока живы… — и камнем запустил в казаков.
Те шарахнулись, словно полоумные. Потом видят — никакого взрыва. На земле обыкновенный булыжник валяется.
Озверели. Клинками замахали. Поскакали вдогонку.
Фунтик забрался в мешок с семечками. Лишь мокрая голова да дуло винтовки видны. Прижался нагим плечом к прикладу и ну палить без передыху! Одна лошадь — кувырк с высокой насыпи. Усатый казак за ней.
А двое других не отстают, коней стегают.
Фунтик — щелк, щелк, а выстрела нет. Патроны, вишь ты, иссякли. Ну, думает, амба! Казаки совсем рядом. Вот-вот клинком дотянутся. Еще рывок и… И вдруг видит: перед самым носом машины чапаевская кавалерия на дороге.
Группа всадников поскакала в степь нагонять белоказаков. А остальные — и Чапаев с ними — вплотную приблизились к машине, обступили с двух сторон. Фунтик на радостях-то совсем рехнулся, запрыгал, как дергунчик. От верной смерти спасся — как не плясать.
— Адам пляшет, а Ева дома сидит, — говорит один.
А другой добавляет:
— И голо, и наго, и босо — пуговки не сорвешь.
И только тут Фунтик опомнился — ведь он же совсем голый! Впопыхах-то, удирая от погони, свыкся со своим грешным видом. А здесь Чапаев рядом. Совестно сделалось. Забрался снова в мешок, согнулся в три погибели. Головой туда-сюда водит и глазами хлопает.
Стал Чапаев расспрашивать, почему на красноармейце никакой одежки, что случилось. Шофер не пожалел красок, в героическом виде представил Фунтика.