Мими
Несчастна я… Но это мне урок…
Словно вдруг очнулась и прозрела,
словно сотня лет прошла с утра,
так я повзрослела, постарела…
Впрочем, поумнеть давно пора.
Голову теперь никто не вскружит,
на душе — защитная броня.
Только в сердце наступила стужа,
вместо сердца камень у меня.
Разбойник
(встает)
Мими
Я вас не отпущу.
Вы не страшны. Стократ страшнее было
представить вашу смерть. Что делать мне тогда?
Ни с кем бы не могла я говорить,
навеки разучилась бы смеяться…
Что может быть ужаснее, чем знать:
он умер по твоей вине, вы оба
теперь судьбою связаны до гроба
и после гроба… Бедная Мими!
Когда б вы умерли, я вместе с вами тоже
хотела б умереть…
(Встает.)
Представьте, о мой боже,
едва сказали мне, что лучше вам,
что вы со смертного поднялись ложа,
иным все стало в это же мгновенье,
как будто дивный сон меня вдруг посетил,
лба моего коснулось дуновенье —
не то дыхание, не то паренье крыл,
казалось мне, что без души и тела,
бесплотная, куда-то я летела.
Ах, что со мной? Я знаю объясненье:
я вас люблю,
не стала б жить без вас,
за вами на край света побегу.
Что я наделала?!
Разбойник
О, горе мне, Мими,
что вы наделали?! Поймете вы едва ли:
сладчайшее из слов вы у меня украли.
Мими
Что натворила я? Скорее уходите,
теперь всю жизнь придется мне краснеть!
Что вы нашли во мне, зачем остановили,
как это вам взбрело — желать меня?
Я вас люблю,
но больше не осмелюсь
взглянуть в глаза вам,
со стыда сгорю…
Пустите, ах, пустите!
Разбойник
Ты слышала, о ласковая ночь?
Что мне сказать ей, чтобы не вспугнуть?
Поведай, что ты шепчешь робкой серне,
когда она подходит к водопою?
Выйди, выйди
на луг серебряный, ночами звезды ниже,
нет никого, не бойся, подойди же
к ручью поближе.
О нет, не выходи:
стрелок подстерегает, лист черный на губах,
глаза прикрыты двумя звездами — Сириусом
и Альдебараном.
Выйди,
лист черный на губах, и звезды ближе,
я серну у ручья ночного вижу,
ну подойди, не бойся, не обижу.
Ночь мудрая, божественная ночь,
любви потворствуя, влюбленных охраняя,
ты сладкими путями их ведешь
и, как птенцов в гнезде,
в святой ладони держишь.
Утро,
прядильщик встреч случайных,
ты назначаешь розовым перстом
свиданье
и, словно золотые нити,
сплетаешь наши судьбы.
День,
ты, всему сулящий созреванье,
нас мукой ожидания терзаешь.
Как сновидение,
подкралась ночь. Я думал, вы заснули.
Так тихо было. Затаив дыханье,
стоял я, и казалось, что над ложем
я наклоняюсь, нежный лоб целую.
Мими, Мими!
Мими
Домой меня пустите.
Душа болит. Хочу одна остаться.
Разбойник
Когда б я вас держал, не отпустил бы.
Но это вы мои связали руки.
Мими
Разбойник. Кто-то идет.
Мими. Кто-то идет.
Разбойник. Сюда, Мими. За дерево!
За деревьями мелькает свет, слышны голоса.
Мужской голос (за сценой). Это предчувствие. Помяните мое слово, предчувствие. Бывают, которые не верят, сударь, но только все это — предчувствие и знамение. Все, что вокруг нас ни делается, все — указания с того света. Так наша вера учит.
Другой голос. Какая вера?
Мужской голос. Да наша, значит — спиритская. Сказано: спирит и медиум! Вы ведь тоже почувствовали таинственный приказ: «Вернись обратно!» Не знали, почему вам так приказывают, но слышали ясно!
Второй голос. Наконец-то мы уже дома!
Женский голос. Вот Мими удивится!
Мими. Господи, наши!
Выходят Профессор, Профессорша и Шахтер с фонарем.