Елена (наливает). А вы ждали пароход?
Галлемайер. Хо-хо, еще бы! Как Робинзон. (Поднимает бокал.) Госпожа Елена, пью за исполнение желаний! За ваши глаза — и точка! Ну же, Домин, бродяга, рассказывай!
Елена (смеется). Что случилось?
Домин (бросается в кресло, закуривает сигару). Погоди! Сядь, Елена. (Поднимает палец. Пауза.) Кончилось.
Елена. Что кончилось?
Домин. Восстание.
Елена. Какое восстание?
Домин. Восстание роботов. Понятно?
Елена. Нет.
Домин. Давайте, Алквист.
Алквист протягивает ему газету. Домин разворачивает, читает.
«В Гавре основана первая организация роботов… она обратилась с воззванием ко всем роботам мира».
Елена. Это я читала.
Домин (с наслаждением затягивается сигарой). Так вот, Елена… это — революция, понимаешь? Революция всех роботов мира.
Галлемайер. Тысяча чертей, хотел бы я знать…
Домин (ударяет кулаком по столу)…кто заварил эту кашу?! Никто на свете не мог привести их в движение — ни один агитатор, ни один спаситель мира, и вдруг — нате вам!
Елена. Подробностей еще нет?
Домин. Нет. Пока это все, что нам известно. Но и этого достаточно, правда? Представь себе — вот это привез последний пароход. И потом телеграфная связь сразу оборвалась, из двадцати ежедневных пароходов с тех пор не приходит ни один — и все! Мы остановили производство и только переглядывались: скоро ли начнется?.. Верно, ребята?
Галль. Да, жарковато нам приходилось, Елена.
Елена. Вот почему ты подарил мне военный корабль?
Домин. Нет, нет, деточка, я заказал его еще полгода тому назад. Просто так, на всякий случай. Но, ей-богу, я думал, что сегодня нам придется взойти на него. Такое было положение, Елена.
Елена. Но почему ты заказал его полгода тому назад?
Домин. Э, появились кое-какие признаки, понимаешь? Но это пустяки. Зато в эту неделю, Елена, решился вопрос: быть человеческой цивилизации или чему-нибудь еще. Ну, ваше здоровье, друзья! Теперь мне опять нравится жить на свете.
Галлемайер. Еще бы, черт возьми! За ваш день, госпожа Елена! (Пьет.)
Елена. И все кончилось?
Домин. Абсолютно.
Галль. Понимаете, в порт прибывает пароход. Обычное почтовое судно, и следует оно точно по расписанию. В одиннадцать тридцать, минута в минуту, оно отдаст якорь.
Домин. Точность — великолепная штука, друзья! Ничто так не ободряет, как точность. Точность означает, что в мире полный порядок. (Поднимает бокал.) Итак, за точность!
Елена. Значит, теперь… все… в порядке?
Домин. Почти. Они, наверно, перерезали кабель. Но главное — расписание снова вступило в силу.
Галлемайер. Раз вступило в силу расписание — значит, действуют законы человеческие, законы божеские, законы вселенной — значит, действует все, чему надлежит действовать. Расписание — это больше, чем Евангелие, больше, чем Гомер, больше, чем весь Кант. Расписание — это высочайшее порождение человеческого духа. Разрешите, Елена, я налью себе?
Елена. Почему вы мне ничего не говорили?
Галль. Боже сохрани! Мы скорей откусили бы себе язык.
Домин. Такие вещи — не для тебя.
Елена. Но если бы эта революция… перекинулась сюда…
Домин. Ты все равно ни о чем не узнала бы.
Елена. Как же так?
Домин. Да так. Сели бы мы на наш «Ультимус» а спокойно поплыли бы в море. А через месяц, Елена, мы уже диктовали бы роботам все, что нам угодно.
Елена. Гарри, я не понимаю…
Домин. Мы увезли бы с собой кое-что, чрезвычайно важное для роботов.
Елена. Что именно, Гарри?
Домин. Их жизнь и смерть.
Елена (поднимаясь). Что ты имеешь в виду?
Домин (тоже встает). Секрет производства. Рукопись старого Россума. Остановись комбинат на один только месяц — и роботы пали бы перед нами на колени.
Елена. Почему… вы… мне этого не сказали?
Домин. Мы не хотели зря пугать тебя.
Галль. Хо-хо, Елена, это был наш последний козырь.
Алквист. Вы побледнели, Елена.
Елена. Почему вы ничего мне не сказали?!