— Вот так... — снова сказал Дэн, морщась. И последовал за солдатом.
Тишина.
Она висела всю дорогу — бальзам для истерзанных грохотом канонады ушей ротмистра Кармайкла, — пока он бежал по грязи вслед за безымянным рядовым до штабного бункера.
Массивная дверь оказалась открыта.
Солдат замер у входа и откозырял.
Дэн одобрительно кивнул и вошел внутрь.
Бетонный бункер был бетонным бункером.
А внутри... внутри, в окружении экранов, передающих тактическую информацию, мигающих, отображающих какие-то абстрактные стрелочки, линии и треугольники, сидел полковник Леви Миклос.
Он взмок от напряжения, пот пропитал воротник френча.
И выглядел он донельзя растерянным.
— П-почему вы прекратили огонь, ротмистр?
Чуть поодаль, за пультом, который, видимо, должен был изображать коммуникационный узел, сидела девушка-связистка. Она сидела ко входу спиной, и Дэну был виден лишь ее затылок с пепельными волосами.
Полковник растерянно переводил взгляд с ротмистра на огромный, в рост человека, монитор, висевший над всеми остальными тактическими экранами и сейчас не горевший, и на телефонный аппарат без наборного диска на столе.
— Потому что вы идиот, полковник! — жизнерадостно ответила рядовая Фрэн.
— Потому что война окончена, полковник. — Дэн старался говорить как можно отчетливее. Сам он в это время судорожно соображал, как поступить. — Сообщение от высшего командования. — Дэн понимал, что несет полную чушь. Но ему просто нужно было держать Леви в растерянности как можно дольше.
— Я не получал никаких подобных сообщений от генерала. — Еще один взгляд на телефон. — Вы... вы уверены? Обер-лейтенант, свяжитесь...
— Я не могу, полковник, — прожурчал тихий голос в ответ.
— П-почему?
— Потому что меня убили.
— Сознание полковника явно рисует ее как Анастейшу Сторм, — сообщила Фрэн.
— Они не смогли выйти с вами на связь, — тихо сказал Дэн, делая шаг вперед, к Анастейше. А потом еще один. И еще.
— Этого раньше не случалось.
Ана поднялась со стула, поворачиваясь к Дэну.
Форма сидела на ней безупречно.
Впрочем, складывалось впечатление, что безупречно на ней будет сидеть даже рубище или костюм Веселой Шоколадки из рекламной кампании «Вонка».
— Я могу быть свободна, полковник?
Даже крошечная дырка от пули эмгана в середине ее лба, казалось, находилась именно там, где нужно.
— Вот как... — пробормотал Дэн. После чего повернулся к Леви. — Как это понимать, полковник? — Он указал на Анастейшу. Сам же на всякий случай продолжал следить за помещением. Вдруг что-то начнет меняться.
— Я в таком же недоумении, как и вы, ротмистр. Как это понимать, обер-лейтенант?
Рядовая Фрэн, не удержавшись, прыснула.
— Я более непригодна к несению службы, — отчеканила Ана Сторм. — Прошу принять мою отставку, полковник.
— Но генерал... Он поручил мне... лично... — И опять взгляд на телефон.
— Что он лично поручил вам, полковник? — поинтересовался Дэн, продолжая внимательно следить за обстановкой. — С вами не могли связаться уже какое-то время. И теперь я, кажется, понимаю почему.
— Поручил позаботиться об обер-лейтенанте. — Полковник поднял трубку телефона без диска и постучал пальцем по рычажку.
Сама же обер-лейтенант никак не отреагировала на это, как и подобает трупу. Она продолжала стоять по стойке «смирно», хотя это трупу и не подобает.
— Почему же? Генерал никогда не опаздывает со связью. Что же это творится, ротмистр?
«Полковник как-то рисует изображение генерала?» — на всякий случай поинтересовался Дэн.
— Мне известно лишь то, полковник, что обер-лейтенант убита. И что война окончена. — Дэн понимал, что здесь он, скорее всего, ничего больше не выяснит.
— Изображение бесполезно, если мы не видели его в реальности, ротмистр! — отрапортовала Фрэн.
— Окончена... — повторил Леви. — Окончена... Да, вы можете быть свободны, обер-лейтенант. И вы, ротмистр. Пора... — Он вздохнул. — Пора по домам.
— Для меня было честью служить с вами, полковник! — Обер-лейтенант Сторм козырнула.
И исчезла.
— Честь имею, полковник. — Комплементант взял под козырек. И вынырнул.
Глава 3. Бери шинель, пошли домой
«Это. Было. Круто. Шеф! Во мы дали, а?»
Пробуждение всегда давалось проще. Легкое головокружение, незначительная дезориентация...
Этот раз, впрочем, наградил Кармайкла еще и головной болью.