Послышалось жужжание — вертолет заходил на посадку, и часть крыши отодвинулась.
Дэниэл снова задумчиво кивнул.
— У меня, пожалуй, больше нет вопросов.
— И у меня к тебе вопросов нет... Или я просто не хочу знать на них ответы. Идем?
Она зашагала к лифту.
— Жалко все-таки, что ты не настоящий священник.
— В каком смысле? Что я не жуткий тип в странном балахоне, который пытает людей за то, что они крестятся неправильной рукой? — Он зашагал вместе с ней.
— Нет. Не этот. А тот, который мог бы сказать: «Ступай. Ты прощена». Хотя на самом деле и так легче стало. Выговорилась.
— А, это. — Дэниэл рассмеялся. — Но тебе же не от меня это хочется услышать.
Они спустились по лестнице, миновали чердачное помещение и подошли к лифту.
— Ну, в этом же и прелесть священников. — Китти нажала кнопку вызова. — Они могут говорить за того человека, у которого ты не осмеливаешься спросить. А если ты не священник, то кто?
— В основном меня нанимают не для расследования убийств. Нет, и для расследований часто, но в первую очередь я занимаюсь другими вещами. Пытаюсь помочь людям.
Огонек над дверью лифта мигнул, и створки бесшумно раздвинулись, пропуская их внутрь.
— И был один человек, у которого в голове разверзся настоящий ад. Знаешь, с огнем, кровавыми озерами и так далее. И ему и правда нужно было, чтобы кто-то сказал ему: «Он простил тебя, тебе больше не нужно тут находиться», понимаешь? Ну, я и сказал. Что-то вроде этого.
— Ты простил его и даже не знаешь, за что? — удивилась Китти. — Какой же человек будет помещать в ад самого себя?
— Ты удивишься... — хмыкнул Дэн. — Почти каждый так делает. Просто выглядит этот ад по-разному.
— Ну, тут тебе виднее.
Сняв обувь, они прошли в комнату.
— Все хорошо? — спросила Марица, отвлекаясь от голотерминала.
— Все отлично, — ответила Китти. — И мы не отказались бы от чашки чаю.
— Тогда рассаживайтесь. — Солнце ее улыбки озарило комнату.
И Дэн присел на пол.
Графиня подала ему фрукты и какие-то восточные сладости, пока заваривался чай. Себе она налила кофе со сливками.
— Вы так толком и не рассказали мне о том, как вы познакомились с Аной. И как возникла идея привести ее в «Тинкербель», — сказал Кармайкл. — Собственно, хотелось бы услышать относительно подробную историю.
— Разве не рассказывала? — удивилась Марица. — Мне казалось, что рассказывала. На выставке. Ана ходила туда вместе со всей группой. А поскольку она привлекает внимание — она и привлекла. Мы разговорились, она мне понравилась, а я чувствовала себя одиноко, вот и решила заманить ее к себе и затащить в постель. Если вам интересно, Дэниэл, — да, я часто так поступаю с впечатлительными поклонниками. А если неинтересно — то не поступаю. — Графиня вытянула ноги, умостив их на коленях Китти. — Она осталась на ночь, а на следующий день пришел Алкивиад, и она осталась еще на одну ночь. Я сказала ей, что она может заглядывать, если что, — и она заглядывала. Если что. И я подумала, что, пожалуй, могла бы к ней привыкнуть. И так и сделала.
— Ясно, — кивнул Дэниэл.
Аромат свежемолотого кофе дурманил, и он уже пожалел, что напросился на чай.
— Дальше?
— Ну, а «Тинкербель» была уже логичным продолжением нашей дружбы. Я никогда не делала тайны из своих предпочтений.
— Она жила у вас в течение какого-то времени? — поинтересовался Дэниэл.
— Да. В течение какого-то, — кивнула Графиня. — Достаточно долго — год или около того.
Дэниэл принял у нее чашку с чаем.
— В общем, это все, что я хотел спросить. — Он добавил в чай молоко и сахар.
— Вы все еще не определились, как ко мне относиться, не так ли, Дэниэл? — рассмеялась Марица. — Но я определенно не наименее подозрительный персонаж в этой истории. Поэтому лично я заключила бы, что я этого не делала. С точки зрения красоты композиции.
— Почему, вполне определился, — ответил Дэниэл. — А наименее подозрительный персонаж на данный момент — это Джани. Я бы сказал — совсем не подозрительный. Поэтому я, видимо, обязан его подозревать, я верно понимаю?
— Да, если у него еще и нет никакого мотива.
— Явного я не заметил. Ну, разве что он по какой-то причине испытывал неприязнь к Ане за то, что вы с ней общались. Но в этом я не могу быть уверен.