— Какое это имеет отношение к чему-либо? — Агнесса начала раздражаться. — То, о чем я говорю с моей дочерью, — это наше личное дело!
— А как вы думаете, имеет или нет? Или, по-вашему, я пришел сюда просто потратить время? Я уже упоминал, что расследую убийство? — резко ответил Дэниэл.
— Ни я, ни она не причастны ни к чему подобному! — злобно прошипела женщина. — Ищите своих убийц среди грешников, забывших божьи заповеди!
— А я и не говорил, что вы причастны к убийству, — заметил Дэниэл. И нырнул.
***
Агнесса Тихи умела создавать апокалиптический настрой.
Небо над ее версией Будапешта было таким тяжелым, что, казалось, в любой момент могло обрушиться на землю дождем из раскаленной серы, как в лучших домах Содома и Гоморры. В тучах, висевших столь низко, что они готовы были раздавить город, то и дело сверкали молнии и полыхало багровым.
Перед Кармайклом возвышался шпиль готического собора — тянулся вверх, почти касаясь туч.
Собор был огромен — в реальном мире он, наверное, занимал бы целую площадь. Кроме того, здесь, под свинцовым предапокалиптическим небом, освещаемый вспышками молний, периодически касающимися шпиля, он был единственным не тронутым искажением зданием — весь прочий город казался сгорбившимся, покосившимся и скрученным.
Внутри же собора находился лишь один прихожанин.
— Ну да... — не особенно удивился Кармайкл. — Пойдем внутрь? — И, не дожидаясь ответа Фрэн, направился к собору.
Сидя на лавке, Агнесса повернула голову в его сторону.
В руке она сжимала розу. Судя по всему, цветок крепко засел шипами в ее ладони — из стиснутого кулака на пол то и дело падали капли крови.
— А где все? — поинтересовался Дэниэл.
— Никого не осталось.
— В смысле? Все умерли?
— Ушли.
Вокруг возвышались отделанные мрамором колонны, вокруг статуи святого Иштвана виднелись бронзовые барельефы. Все так и лучилось величием и красотой, столь не вязавшимися с образом города снаружи.
— Куда?
— Прочь. Отвернулись от Господа, привлеченные демоническими посулами. Никого не осталось. — Агнесса покачала головой. — Да, можно сказать, что все умерли. Это будет правдой. Утратили надежду на спасение.
— А ваша дочь?
Глаза статуи, казалось, следили за ними, сурово смотрели святые с витражей, неодобрительно морщился король Иштван на барельефах, даже Господь взирал на непрошенного гостя искоса.
— Я вырастила ее. — Она подняла руку с розой. — Не отреклась от нее, хотя она и была рождена во грехе. Лишь для того, чтобы потом она отреклась от меня.
— И она ушла так же, как другие?
— Так же, как и другие. Я совершила ошибку. Я хотела спасти ее. Но, рожденная грехом, она была грехом.
Здесь, в пространстве фантазии, на лице Агнессы вновь проступила былая красота, разгладились морщины, исчезла седина, и кудрявые рыжевато-каштановые волосы блестящей волной ниспадали на плечи. И только глаза оставались теми же, мутно-карими, с лихорадочным блеском.
— Как же она согрешила?
— Впала во искушение. Отреклась от матери своей и от Бога своего. Я проклинаю тот день, когда родила ее.
Прекрасные точеные черты исказила гримаса отвращения. Капли крови падали на мраморный пол и исчезали.
— А ее отец?
— Ее отец был моим испытанием. Я его не прошла. Я думала, что Эмезе неповинна в моей ошибке. Но грех уже был в ней.
Ее голос эхом отражался от стен, разносился по огромному пустому залу.
— Вот как. — Дэниэл помедлил. — Роза у вас в руке. Зачем вы держите ее и раните себя?
— Я вырастила ее. Я не могу ее отпустить. Пусть она и бросила меня. Я выкормила ее своей кровью.
— Чему вы учили ее?
— Добродетели.
Кармайклу стало скучно, и он вынырнул.
***
— Она не может быть связана с убийцами, — отчеканила Агнесса. — Я все еще не понимаю, зачем вы пришли.
— Уже незачем. Я узнал все, что хотел, — ответил Дэниэл, направляясь к двери.
«Вот теперь нам точно нужно встретиться, Джани».
***
Берток ждал его на берегу Дуная, неподалеку от кондитерской со столь вкусной выпечкой.
— Итак?
— Она не была у матери, — покачал головой Дэн. — Я уверен, что ее проблемы с головой возникли именно из-за этого, но непосредственной вины матери тут нет.
Он помолчал, слушая шум города и вдыхая здешние ароматы.
— На данный момент я не могу сказать тебе наверняка. Единственный способ — проникнуть в ее голову. Там есть кое-что... но я не уверен, что это стоит открывать.