— Тут холодно. Как ты вообще вышел? Там же дверь примерзла...
— А я не оттуда, Джани, — ответил Дэн. — Я принес тебе новость. Хорошую новость. — Он помолчал. — Ну... и плохую, правда, тоже... Начну, наверное, с плохой. Ты давно заглядывал в домик?
— Недавно...
— И что ты видел там? Людей?
— Да. Кого же еще мне там видеть?
— Пойдем, Джани. Я покажу тебе. — И Дэн направился в сторону домика.
Джани поднялся и пошел за ним.
Вскоре они уже стояли у избушки с заледенелыми стенами.
Из трубы все так же шел дым. Внутри все так же горел свет. Ставни все так же были открыты.
Внутри почти ничего не изменилось.
Как зацикленная в вечном повторении картинка.
Марица вынимала котелок из печи, люди сидели за столом и ждали ее, радостно улыбаясь.
Только их стало на одного больше.
Мастер, Мастер-Трансвестит... и Дэниэл Кармайкл собственной персоной.
— А что не так-то? — Джани заглянул вслед за ним.
Обитатели домика по-прежнему беспечно не обращали на них внимания.
— Смотри. — Дэн указал на картину внутри. — Смотри внимательно, ты должен увидеть это. Лед. Это все он. Тебе надо смотреть без него. Сквозь него.
Возможно, это был не самый верный вариант. Возможно, это усложнит жизнь Джани. Но... милосердие — такая смешная штука. Оно велит тебе делать то, что считаешь милосердным ТЫ. Как правило, это не имеет значения, но иногда...
Дэниэл напряг все свои ощущения. Все чувства. Все, что только мог, пытаясь изменить картину за окном.
Как и в прошлый раз, мгновенно взвыл пронизывающий ветер, обрушившийся на комплементанта изо всех сил. Эхом ему вторили звериные вопли, рвущиеся из глоток йеху.
Домик вздрогнул, сотрясаясь от трубы до крыльца, и грохотом отозвалась земля, привлекая гулким звуком всю окрестную стаю недолюдей.
Взрывая снег четырьмя конечностями, будто ведомые единой волей, они все бросились к избушке.
— Смотреть сквозь... — повторил Джани, который, казалось, даже не заметил творящегося вокруг светопреставления.
А потом он закричал.
Страшно, надрывно, раздирая горло собственным криком, пока оно не лишилось способности издавать какие-либо звуки. Но даже после этого его рот остался открытым в безмолвном вопле.
Отпрянув от окна, он на некоторое время застыл, в ужасе уставившись на то, что видел за стеклом, а затем изо всех сил, на какие только был способен, ударил в него кулаком, пытаясь пробиться внутрь.
ДЗЗЗЗЗЗИННННННЬЬЬ!!!!
Рука до локтя разлетелась на осколки.
— Шеф... могу я подвергнуть критике ваши действия?
— Остановись и слушай меня! Слушай меня, Джани! — заорал Дэн, хватая его и оттаскивая. — Ты не сможешь пробиться туда один. Тебе нужны люди. Он заперся внутри. Чертов лед, понимаешь? Ты можешь успеть. Есть еще люди снаружи. Они прячутся среди йеху, слышишь? Как и ты. Смотри.
И он указал туда, где должны были появиться йеху. И снова он испытал полное напряжение чувств и сил. Не все йеху — животные. Они имели лица. Значит, среди них могли быть и люди. Такие, как Джани, незамеченные ранее. Те, кто сможет прорваться внутрь и помочь.
— Смотри. Если ты увидишь их, ты справишься. Давай. Смотри!
— В домике не может быть чудовищ. Вы создали критическое противоречие, шеф...
«Черт... я знаю, что делать...»
И Дэн сменил вектор, пытаясь вытащить чудовище наружу.
Однако чудовищу, похоже, внутри нравилось. Оно ухмыльнулось клыкастой пастью, повернув голову на сто восемьдесят градусов, будто его забавляли попытки уже двух человек тем или иным образом пробраться внутрь.
Видимо, создавать чудовищ проще.
Джани не ответил. Собственно, он не мог говорить.
Хррррусть! — вторая рука Джани, за которую схватил его Дэн, переломилась пополам, как и в прошлый раз, оставшись в руке Кармайкла. Но это не остановило Джани.
Продолжая исходить беззвучным криком, он колотился культями в неподдающееся стекло, и всякий раз от них откалывались новые куски.
Домик вздрогнул вновь — по красной трубе зазмеилась трещина.
А йеху уже оказались рядом.
У них были человеческие лица, это правда.
Ана Сторм, Китти Долна, Элиза, Артур... другие, чьих имен Дэн не запомнил, бывшие на той вечеринке в дурдоме. Мужчины, женщины, дети — вся их отвратительная порода.
Они уже готовились атаковать.
Напряжение комплементанта не имело предела. Он продолжал изменять реальность вокруг.
Это было неправильно. Еще одна ошибка. Глупая. Именно такого всегда боялся Дэниэл. Не просто не спасти, а сделать еще хуже. Еще. Хуже. Нельзя этого допустить. Нельзя, нельзя. Что угодно, но не это. Деньги, законченное дело, что угодно. Нельзя. Нельзя. Нельзя. Нельзя.