Леви вздохнул.
— Ничего хорошего, конечно, понимаю. Но... возможно, это был мой способ вернуть контроль. Иллюзию контроля. Она ведь, хотя и была со мной, все равно делала, что хотела. И я знал, что ничего с этим поделать не могу. Потому что она просто уйдет в таком случае.
Дэниэл макнул печенье в чай и сделал большой глоток.
— И уже тогда Ирвинг взялся за вас... — Он покачал головой. — Думаю, у меня нет больше вопросов, мистер Миклос. Удачного вам дня.
***
Когда Кармайкл вернулся в дом Марицы, Китти, развалившаяся на ковре, действительно напоминала сытую кошку. На этот раз Графиня не возражала против его разговора со своим Котенком и отпустила их прогуляться на крышу. Конечно, в зоне действия камер. Она даже предложила Дэниэлу угостить его чем-то, но он устоял перед таким искушением.
— Кто-нибудь из них наверняка высказал бы какую-нибудь подходящую ситуации оригинальную мысль.
Китти стояла на краю крыши кондоминиума.
Именно отсюда Будпешт казался заводной игрушкой. С шуршанием заводных вертолетиков, гулом заводных автомобилей и заводными человечками внизу, перемещающимися по заранее заданным траекториям.
— А мне в голову одни банальности лезут. Так что просто спрашивай меня. Спрашивай меня полностью.
— Расскажи мне все, что знаешь про Ану. С самого начала. С момента ее появления в твоем поле зрения, — попросил Дэниэл.
Он засмотрелся на гору Геллерта, утопающую в зелени, и монумент Свободы. Где-то далеко впереди возвышался Будайский дворец. Над городом зависли грозовые тучи.
— Ана... — повторила Китти. — Анастейша... Ана мертва, детка. Глупо злиться на нее теперь. Но тогда все было иначе. Я не думаю, что могу быть объективной, — потому что я помню только эмоции. Человеческий разум имеет свойство запихивать неприятные воспоминания поглубже, чтобы потом никогда не извлекать их оттуда, знаешь? Вот и я... я почти ничего не помню. Помню, что Ференк делал меня счастливой... С ним было иначе, чем с Марицей, она... Впрочем, я пытаюсь говорить о себе.
Она вздохнула, перегнувшись через край крыши и уставившись вниз.
— А мы говорим об Ане. Мы всегда говорим об Ане. Я честно пытаюсь вспомнить сейчас. Помню, что она легко вливалась в компанию. То есть, она пришла буквально раз — и сразу же поняла, что к чему. Усвоила правила, традиции, поняла, что делать, чтобы стать лучшей шлюшкой в притоне и получить лучшего в притоне господина. Когда я пришла... Ох, прости. Опять. Сложно. Помню, что я постоянно сравнивала себя с ней. И я постоянно проигрывала. Во всем. Если бы это была оперетта, я была бы во втором составе.
— Нет-нет. Продолжай. Это тоже может быть очень важно. Говори как говорится, — остановил ее Дэниэл. — Потому что, на самом деле... пока я не увидел записи камер, я думал что убийца — ты. И я сейчас спрашиваю именно о том, как это виделось тебе. Объективное мнение не может быть составлено только по версии одного участника событий, верно? Так что давай. Тем более, ты говоришь, что сейчас тебе уже не особенно есть до нее дело.
Он оглянулся, думая, где бы ему устроиться. Крыша напоминала патио — в кадках росли экзотические деревья, теснились у круглого столика расшатанные стулья, а в углу валялся потрепанный полосатый матрас. Наверное, сидя на нем, любовались звездами, спасались от жары в летние ночи, когда не радует прохлада кондиционеров, занимались любовью или читали новейшие бестселлеры. На другом конце здания крыша была раздвижной — там оборудовали площадку для частных вертолетов.
— Ну, а она была примой. Только она сама себе писала сценарий. На ходу. Ну вот... как-то так. Я уже говорила, что желала ей смерти. Ты сказал — зависть и ревность. Да, так и было. Сначала зависть, потом ревность. Потом я жалела изо дня в день, что у меня не хватает духу убить ее.
— Скажи, ты знала о том, что она шантажировала Ференка?
— Ха! — Китти вспрыгнула на окружающий крышу парапет, взявшись за возвышающийся над ним поручень, и резко обернулась к Дэну. — Значит, в конце концов я все-таки победила?
— В каком смысле? — Дэниэл посмотрел на Китти. — Послушай, можешь слезть оттуда? Я несколько нервничаю по этому поводу.
Он подтащил стул к парапету и устроился поудобнее, опустив подбородок на сложенные руки.
— Не переживай, я не собираюсь прыгать. В то-ом, что-о... — Она откинулась назад. — Я всегда была верна ему. Им обоим. Была хорошей, послушной, не предавала и не шантажировала. Значит... Значит, в итоге я оказалась лучше. Китти Долна — победа техническим нокаутом! — Она вздернула руку вверх. — Йей.