— Крысы бегут с тонущего корабля, — мрачно заявил Лайелл.
Уидон даже не потрудился закрыть за собой двери академии. Трое посетителей без стука вошли в мрачный зал.
Чарли поежился. Казалось, стены здания впитали в себя холод царившей здесь лютой злобы. Это была настоящая обитель зла. Тот, кто возомнил себя ее хозяином, сидел в инвалидном кресле и смотрел на них сверху вниз с лестничной площадки второго этажа. Похоже, он давно уже ждал их появления:
— Полагаю, вы пришли сюда позлорадствовать, но смеется тот, кто смеется последним. Граф Харкен повержен, но меня вам не одолеть, вот не сойти мне с этого места!
— У нас есть завещание, Иезекииль, — сказал Лайелл, — подлинник. Для тебя все кончено.
— Ты лжешь! Не может быть! — завизжал старик.
— Боюсь, Иезекииль, — вступил в разговор Дядя Патон, — что тебе придется провести свои последние дни в частном доме для престарелых и инвалидов.
— Нет! Не придется. Я останусь здесь, — из горла старика вырвался торжествующий смех, больше похожий на кваканье, -
мы все предусмотрели. Еще хоть один шаг, и Манфред сожжет академию дотла, а вы ведь этого не хотите, не правда ли?
После слов Иезекииля из тени под лестницей вышел бывший староста. Он поднял руки вверх, его пальцы пылали подобно факелам. В минуту опасности в нем ожила страшная сила предка Борлата, старшего сына Алого короля.
— Не подходите ко мне, — предупредил он.
Не обращая внимания на угрозы Блуров, Лайелл смело шагнул к Манфреду.
— Папа, нет! — закричал Чарли, с ужасом глядя на пламя, вырывающееся из пальцев гипнотизера.
— У-у-у! — завыл Манфред, и пламя взметнулось еще выше, — я больше не боюсь котов — леопардов!
То, что произошло дальше, было настолько неожиданным, что Чарли едва мог поверить своим глазам.
Инвалидная коляска Иезекииля поехала вниз по лестнице. Колесики кресла прыгали по ступенькам, набирая скорость: раз, два, три, а потом оно оказалось в воздухе. Манфреда это настолько ошеломило, что он не успел отреагировать. Правнук стоял и смотрел обезумевшими глазами на летящего к нему в коляске прадедушку. Когда необычный снаряд приземлился на голову Манфреда, он издал такой пронзительно-громкий, отчаянный, дикий крик, который Чарли не забудет до конца своих дней.
Старик Иезекииль скатился с инвалидного кресла, в горле его забулькало, заклокотало, и он затих. Пламя, тлеющее на пальцах торчащей из бесформенной кучи руки, зашипело и погасло.
Потрясение от всего увиденного не поддавалось описанию.
— Как это могло произойти? — пробормотал Патон.
Маленький, толстый преступник или, скорее, спаситель, в зависимости от точки зрения на происходящее, стоял на верхней лестничной площадке, приветливо скаля зубы в улыбке.
— Душка! — воскликнул Чарли.
Патон достал из кармана мобильный телефон и начал вызывать скорую помощь. Пока он это делал, Чарли заметил одинокую фигуру, стоявшую у двери в западное крыло.
Доктор Блур направился к жуткой груде обломков дерева, металла и костей. Его лицо попеременно выражало различные чувства: печаль, удивление, замешательство, но он так и не прикоснулся ни к одному из тел.
— Пес, — сказал Лайелл, — должно быть, он толкнул инвалидное кресло.
— Я знал, что однажды он это сделает, — Доктор Блур мрачно посмотрел на Душку, который все еще радостно вилял обрубком хвоста, — Я полагаю, вы нашли подлинник завещания.
— Да.
Доктор Блур тяжело вздохнул:
— Я не доставлю вам ненужных хлопот, к тому же это бессмысленно. Пойду собирать вещи.
— Благодарю Вас, — ответил Лайелл.
В день праздника Пасхи Патон Юбим и Джулия Инглдью обвенчались в маленькой церкви на окраине города. Была такая давка, что яблоку негде упасть; некоторые люди пели даже на улице под цветущей вишней. После церемонии бракосочетания молодожены поселились на втором этаже Книжной лавки, ничто не нарушало их мира и согласия.
Эмма радовалась семейному счастью своей тети.
Билли Гриф так и не узнал, что он мог стать наследником состояния Блуров. Пока Чарли и его родители складывали вещи, готовясь к переезду в фамильный особняк на углу Алмазной улицы и Лимонного проспекта, Билли жил у Бенджамина Брауна.
Но Спринтер Боб воспринял крысу, как товарища по играм, и целыми днями гонял несчастного Рембрандта по дому.
Рембрандт заявил, что не выдержит больше ни минуты в этом кошмарном месте. Поэтому Билли пришлось отправиться в дом Муаров на Высотах.