За эти четыре дня корабль спустился значительно южнее и оказался в зоне ответственности американского З-го флота. Соответственно, на корме «Чарли» висел фрегат US Navy типа «Оливер X. Перри» — «Линд МакКормик».
Ближе к заходу солнца на надстройку за фальштрубой выбрались братья Лэфт (левые). Так нас назвал штурман Костя по ассоциации с братьями Райт. Он же обеспечивал скрытность испытаний, находясь на ходовом мостике.
Викентьич положил на кап[22] наклонную доску, с которой должен был стартовать наш су-перджет, установил изделие и поджег фитиль в сопле двигателя.
Раздалось шипение десяти удавов, повалил густой белый дым, «МакКормик» заерзал у нас в кильватере и увеличил ход. Действия русских были ему непонятны…
Суперджет не взлетал! Викентьич быстро определил причину — слишком шершавая доска, — схватил самолет в руку и стал ждать достижения максимальной тяги двигателя.
«Валера, бросай!!!» — крикнул я, жалея жену друга.
Брошенный им самолет пролетел короткое расстояние в направлении американца и упал в воду. Мы отвернулись и потеряли к нему интерес.
Но, когда услышали крики со шкафута: «Во-о-о! Ля, хорошо пошел!» и так далее, обернулись и опупели: наш джет, отчаянно дымя, мчался по воде прямо на фрегат бледнолицых. «МакКормик» начал циркуляцию, уклоняясь от советской торпеды, отдавая какие-то команды по внешней трансляции, звеня корабельными колоколами громкого боя… Я и Валера присели и заползли за фальштрубу. Наш же джет оказался слабоват — не дотянул до американца метров 20.
Спасло нас то, что фрегат рассмотрел все еще плавающий самолет в бинокль и не стал заявлять протест, щелкнув два раза по тангете на 16-м канале международной связи, давая знать, что шутку понял.
Сейчас Викентьич — седой капраз[23], но вспоминает тот пуск со слезами на глазах. От смеха.
КИНУТЫЙ РОДИНОЙ
Корабли — как человеки. Есть яркие, удачливые, долгоживущие, есть малозаметные, серые и рано уходящие «под нож».
Вспоминая танцующую у берегов Канады «Терра Нову»[24], представляю беззаботную, легкохарактерную барышню без возраста, привлекательную даже в военном фраке мышиного окраса.
А вот — Оно. Зовут «Гитарро». «Сальса, фиеста, текила!» — подумаете вы. Нет! Звучит красиво, на деле — сплошной брейк-дэнс, потому что ломалась часто, тонула у причала и горела эта американская подводная лодка, которую родной экипаж называл не иначе как «дочерью сумасшедшего конструктора».
Другой пример — корабль, похожий на менеджера мелкой оптовой компании, суетящийся и постоянно оказывающийся в передрягах. Служил бы в русском флоте, назывался бы фрегатом «Облом». В американских ВМС он носил имя «Кирк». Сейчас называется «Фен Янг» и служит Тайваню перед уходом на пенсию.
А тогда полный сил «Кирк» шустрил под вывеской 7-го американского флота, выведывая секреты конкурента своей конторы — Тихоокеанского флота СССР.
Я много раз встречался с ним в море, но первый раз всегда самый интересный.
Мой корабль только что возвратился в базу после 4 месяцев отсутствия, последовавших с двухнедельной передышкой за шестимесячным походом. Впереди пара недель послепоходовых отчетов и — долгожданный отпуск! Но осуществимы ли личные планы на флоте? Осуществимы, если ты умеешь шхериться[25]. Если ты юн и прямолинеен, место твоего отпуска — боевой поход в море!
И вот я стою перед комбригом, которому явно неловко, но и наплевать одновременно.
— За неделю успел отдохнуть? — участливо спрашивает он, смело глядя мне в затылок рикошетом от переборки.
— Ничего, тащ каперанг, скоро отпуск…
— Правильно… Но лучший отдых — в море! Собирайся, сбегаешь на недельку к Находке — рыбу половишь!
— Тащ капи…
Утром я, мичман и двое матросов стояли на юте этого железа, которое обещало прокатить нас 30-узловым ходом. Довольно скоро по флотским меркам, часов в 10, но вечера, отвязались, дали ход и действительно пошли очень быстро. Но недолго…
Сидя в каюте помощника командира, спросил у усатого каплея:
— Долго под Находкой шкиряться будем?
— Паренек, мы в Индийский океан на боевую службу идем! — отозвался он.
Уснул я умиротворенным: что воля, что неволя… Ночью снилась Индира Ганди, но не как женщина, а как символ моего нескорого возвращения домой. Ее насильно везли к Брежневу, но не как символ, а как женщину…