Сиди в каюте и не высовывайся, а то за борт выкину!» Лейтенант приказ понял…
Он прочно сел в каюте, выходя из нее только в ночное время. Мы не видели его вечность и были счастливы! Но через месяц о нем вспомнил начальник политотдела, прибывший лично проверить результаты перевоспитания заблудшего и заодно узнать, не желает ли лейтенант написать рапорт о своем увольнении в запас. Ха, надо ему это было?! Надо! Но не сейчас, так как ждал «косарь» момента, когда о нем узнает весь флот и скажет голосом комфлота: «Па-а-ашел он… на Запад!»
Тук-тук… бум-бум… бам-бам-бам — затряслась дверь каюты от ударов кулаков настоящего коммуниста, вопящего: «Та-арищ литина-ант! Открыть дверь!»
Замок щелкнул, дверь открылась, и кулак начпо… застыл в воздухе — на него голубыми всепрощающими глазами смотрели два Христа: один с иконы в углу каюты, другой — лично… во плоти! Сама каюта была переоборудована в алтарь, служйл за которым лейтенант — Сын… Отца… нашего Главного… Он по-прежнему был одет в наглаженную форму офицера флота, но имел вьющиеся волосы до плеч, изрядную бороденку и крест на груди поверх галстука. Комсомольский значок покоился на своем обычном месте. И главное — глаза, пронзительные всепрощающие глаза!
— Вы что? — промямлил главный коммунист, — Вы зачем?
В ответ донеслось: «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь! Уже не Я живу, но живет во мне Бог наш».
— А почему носки красные? — начал сходить с ума начпо.
— Смирись в своей гордыне! — ответил «святой». — Ибо сам ты одет в неуставные ботинки!
И хлопнул дверью перед носом капраза. Начпо сдуло, но его визг обогнал тело.
Следующим очередь на исповедь занял комбриг, выслушавший лекцию о мире во Святом Духе и радости зрящих красоту лица Господня. Узря, комбриг был отправлен в госпиталь лечить «рану сердечную». Вылечившись, ушел в капитаны-наставники. Так его проняло!
А «Святого» после этого уволили в недельный срок. Тогда! в середине 80-х! Чудны деяния твои, Господи!
СЛУЧИЛОСЬ
Могло ли это не случиться? Могло, но случилось.
Мог ли он пройти мимо? Конечно же, не мог!
Совесть коммуниста? Нет, просто молодость…
Советская молодость. О ней — смешной, незатейливой, но честной.
Валера был молодым коммунистом, а мы — молодыми офицерами.
Он был мичманом, а мы — аполитичными юношами, желающими получить деньги. И пропить…
А Валера оправдывал флотскую поговорку о мичманах как о золотом песке в подшипнике боевой подготовки. У него фамилия была благородная — почти золотая. И должность денежная — корабельный финансист.
Инвестор?!!
Нет, скорее аутвестор. Подрыватель финансовой дисциплины. Не по призванию, а по безалаберности. И по молодости советской.
Он был нам должен денег. Много. Сейчас хватило бы на новенький «ниссан». Он нес морские деньги. Они назывались «бонами», сейчас зовутся «бонусами». Много морских денег нес… за весь шестимесячный поход… всему экипажу, но вдруг пропал. Пропал и сопровождающий его старшина с пистолетом.
Слышали, намедни инкассатор перестрелял сослуживцев и скрылся с деньгами. Теперь ег, о ищут.
А Валеру не искали — его ждали. Кто ж в наше время мог подумать, что он с этими бонусами рванет в Гонконг? Единственный вариант того времени — Одесса. Но надежный! И дальше — на Брайтон Бич.
Валеру ждали сутки, а он не появился. Появился старшина с пистолетом и рассказал то, что рассказывать было не надо. И так все догадывались.
Проходя мимо рыбного порта, «банкиры» увидели ошвартованное судно — плавбазу «Советская Россия», только что вернувшуюся из ох… длительного плавания. Просто ох! Население этого плавгорода было на 90 % Евами. Остальные 10 % были Адамами, сдавшимися Змею. Много Ев и Евушек стояли на юте этого мастодонта и наядами пели проходящим финансистам: «Скорее лев откажется от мяса, чем девушка от ласки моряка».
Валера вздрогнул, старшина вошел в резонанс. Валера побежал вверх по трапу, охраняющий кинулся за ним. За Валерой? За опечатанным портфелем? За резонансом, забыв о резонерстве! Такой вот соглашатель… Соглаед. Лучше так.
Что ж там у них, на судне, мусульманский рай был? Да, рай! Но без девственниц.
Оба были сразу схвачены и утащены. Через сутки старшина, как малоопытный, сумел вырваться и доползти до своих, но без портфеля. С пистолетом… с кривым стволом.
За Валерой тут же снарядили экспедицию из старпома. Экспедиция работала двое суток и Валеру нашла, а «бонус» не получила. Портфелек оказался утерянным в череде десятков кают, которые поменял мичман. Он еще и пил, гад. Поэтому ничего не помнил. Лежал в каюте, стонал и готовился к суду Линча. Прокуратура казалась ему детским садом.