— Частота 7777! Срочно дать пеленг на объект! — кричите вы.
— Тащ, чистата сэм-сэм-сэм-сэм, пэ-лынг — тарыста двацыть!
— Уверен, что прямой?
— Тащ, обыратнный пэлынг — тарыста пьят!
Что скажешь в такой момент? Да, ничего… Скорее споешь:
— Бабек, обратный пеленг от 320–140 градусов! — бьетесь вы головой о переборку.
— Нэт, тащ, уже дывэсты дэвьяносто!
— Самолет, что ли?
— Ай, тащ! Это наш корабэль поворачывае-ця, цырыкулирует!
Ну что ж, придется провести с Керимбабековым дополнительные занятия. На камбузе. И счастье, если он там останется навсегда, а на его место сядет литовец матрос Борзутис. Это двойное счастье, ибо пеленг становится очень прямым! Но берется очень медленно…
К кому же обратиться, чтобы этот арабский азимут вычислялся верно и быстро?
К кому же еще? К Юрке! Юрка — «глобальный тральщик» по всему стратегическому. У него даже карта есть в проекции Меркатора! Этот глобалист, например, знает, что радиопеленг является ортодромическим! Вы знаете, что это? Я нет.
А Юрасик сидит перед своей чудо-картой, нарисованной от руки, и шмалит «Беломор». В этот момент он глобально тралит! Иногда ему даже пеленг не нужен — он гоняет самолеты, лодки и корабли экстрасенсорно, на мутный военно-морской глаз, он вяжет пеленга пачками, протягивая резинки с иголками на концах по всей мировой карте, нещадно искривленной Меркатором.
— Вижу! — кричит он, — Нет, ошибся…
— Что-то не нравятся мне вот тут! Бабек, что есть по пеленгу 270?
— Тащ, нэту ничыго!
— Найти и доложить!
— Эст! Тащ, эст обэкт по пэлэнгу 90!
— Умница! — кричит Юрасик, — Но пеленг обратный! 270! Понял, обратный!
— Эст обратный! — соглашается замученный на камбузе узбек.
И Юрик уже бежит к командиру, доказывая наличие авианосца «Констеллейшн» в Персидском заливе.
— Уверен?
— Так точно! Вернее не бывает! Он, зараза! Разрешите сообщить в базу?
— Добро!
А вечером грустный командир вызвал глобалиста на ходовой. Подвел его к бинокуляру, навел по пеленгу 90 и говорит:
— Смотри, радуйся! А потом я тебя драть буду!
Посмотрел глобалист и увидел — он, «Констеллейшн». Стоит себе в ремонте в Сан-Диего.
А командир карту ту порвал. Да. В порыве ярости. Зря, конечно…
ШУТКА A LA NAVAL
Корабль в походе: три месяца за плечами, впереди еще три. Народ устал друг от друга и непроизвольно готовится к неминуемым ссорам и профессиональным конфликтам. Средство избежать их одно — флотская шутка в отношении ближнего своего. Удачно исполненный «прикол» становится известен всем (от низов до командирской каюты) и позволяет «спустить пар» у экипажа хотя бы на несколько дней. Будь замполиты поумней и обладай чувством юмора, напрочь выбитым из их конспекто-марксистско-политподготовленных голов в Киеве, могли бы стать популярней на флоте, занимаясь исключительно пропагандой здорового смеха и организацией массовых розыгрышей. Народ же не ждал милости от партии и развлекался по-своему…
Сан Саныч, воплощенный Дэнни де Вито (по стати) и ангел во плоти (если ангелы так грязно матерятся), любимец экипажа, отмеченный скорбью всего белорусского народа на лице, правил специальную вахту, требующую обхода боевых постов ежечасно для «закручивания гаек»: отлова личного состава, жарящего картошку в блоках радиооборудования, несанкционированно курящего на вахте и давящего на массу (сиречь спящего). Сан Саныч спускается в низы на обход и открывает ногой дверь «лабалатории» (лаборатория — слово артикуляционно сложное для нашего командира) со своей обычной присказкой: «Ну что, буйные хари? Не ждали?» Но бойцы все в работе: никто не курит, не спит, не «чифанят картофан»… Более того, их лица имеют выражение озабоченности боевой обстановкой в районе. Странно… Проверяя вахтенные журналы, Сан Саныч проходит от одного матроса к другому и утыкается взглядом в маленький цветной календарь с изображением грустнолицего шимпанзе, прилепленный одним из бойцов-москвичей на переборку для украшения серых будней покрашенного в шаровый цвет боевого поста. Дав бойцу отеческий подзатыльник, де Вито приказывает снять обезьяну, обещая проверить исполнение через час.