То был вполне рядовой вызов: двое подростков поздно ночью носились по пустырю в машине с включенными фарами и не переставая сигналили. Отец выехал на вызов и увидел одного из местных хулиганов, пока мелких, но с задатками уголовника, и в его обществе девицу из семьи среднего достатка, которой захотелось поиграть с огнем и поймать кайф.
Отец не мог вспомнить, что сказал ему парень, чтобы произвести впечатление на подружку. Слово за слово, и я представляю, как наливался угрозой голос отца. Парень шутя полез в карман куртки, довольный своей выдумкой пощекотать нервы полицейскому, а хихиканье девицы только добавляло ему куража.
Но вот отец достал пистолет, и смех стих. Я могу представить себе, как парень поднял руки, испуганно тряся головой и пытаясь объяснить, что у него нет оружия, что это была шутка и он просит извинения. Отец выстрелил ему в лицо. Кровь забрызгала салон машины, стекла, лицо девушки на переднем сиденье. Отец застрелил и ее, думаю, она даже крикнуть не успела. Потом отец ушел.
Сотрудники службы внутренних дел пришли за ним, когда он переодевался в раздевалке. Они представили его на суд коллег-офицеров в назидание остальным. Никто не вмешивался в их действия. К этому времени все знали, что будет, или думали, что знают.
Он ничего не отрицал, но дать объяснение своим действиям не мог. Когда его спрашивали об этом, он только пожимал плечами. У него взяли пистолет и значок, но другой пистолет, тот, что теперь у меня, оставался в его спальне. Затем его отвезли домой, в соответствии с правилом, существующим в Управлении полиции, согласно которому, допрос полицейского по уголовному делу может производиться не ранее, чем через 48 часов. Он словно находился в каком-то оцепенении и отказался разговаривать с матерью. Двое сотрудников Службы внутренних дел сидели в машине и курили. Я смотрел на них из окна своей спальни. Думаю, они знали, что должно произойти. Вскоре прогремел выстрел, но они вышли из машины только после того, как смолкло в прохладной ночи звучное эхо. Я сын своего отца со всеми вытекающими последствиями.
Дверь следственной комнаты открылась, впуская Рейчел Вулф. Она была одета безо всякой официальности в голубые джинсы, кроссовки и черную кофточку с капюшоном. Распущенные волосы падали на плечи, прикрывая уши. Я разглядел россыпь веснушек на носу и у основания шеи. Она села за стол напротив меня.
— Я слышала о смерти Кэтрин Деметр. Жаль, что это случилось, — она смотрела на меня участливо и с сочувствием.
Я кивнул, и мне подумалось о Кэтрин в подвале. Мысли эти бодрости не добавляли.
— Что вы чувствуете? — в ее голосе помимо заинтересованности слышалось мягкость.
— Трудно сказать.
— Вы сожалеете, что убили Аделейд Модин?
— Она меня вынудила. Мне ничего другого не оставалось.
Ее смерть не вызывала во мне никаких эмоций. Мою душу сковало оцепенение. С таким же безразличием думал я об убийстве адвоката и вспоминал о Бобби Сциорре, когда вошедшее в шею лезвие ножа заставило его приподняться на цыпочки. Меня пугало это бесчувственное спокойствие. Я бы встревожился еще больше, если бы не терзала душу боль при мысли о невинных детях, чьи тела уже были найдены, и тех, кого еще предстояло найти.
— Я не знал, что вы выезжаете к пациентам по вызову, — попробовал пошутить я. — Зачем они пригласили вас?
— Меня никто не приглашал, — ответила она.
Она коснулась моей руки. И в этом робком, нерешительном жесте я почувствовал нечто большее, чем обычный профессиональный интерес, и мне хотелось надеяться, что я не ошибся. Я стиснул ее руку и крепко зажмурился. Мне представляется, что это был своего рода первый шаг, неуверенная попытка заново утвердиться в жизни. После мрачных событий последних двух дней меня тянуло прикоснуться, пусть ненадолго, к чему-то доброму и светлому, чтобы смогло пробудиться хорошее, что было во мне.
— Мне не удалось спасти Кэтрин Деметр, — наконец, сказал я. — Я пытался, и, может быть, попытка сыграла для меня свою роль. Я по-прежнему стремлюсь найти убийцу Сьюзен и Дженнифер.
Она медленно кивнула, не отводя взгляда.
— Я знаю, что вы его найдете.
Вскоре после ухода Рейчел зазвонил мой мобильный телефон.
— Слушаю.
— Мистер Паркер? — раздался в трубке женский голос.
— Да, у телефона Чарли Паркер.