— Меня зовут Флоренс Агуиллард, мистер Паркер. Моя мать — тетушка Мария Агуиллард. Вы к нам заезжали.
— Помню. Чем могу помочь, Флоренс? — я снова чувствовал напряжение внутри, но на сей раз его вызвало предчувствие, ожидание того, что тетушка Мария нашла нечто, позволяющее установить личность девушки, не дававшей покоя ни ей, ни мне.
Из трубки доносились звуки музыки и смех, мужской и женский, низкий и многообещающий.
— Я целый день не могла до вас дозвониться. Мама велела мне вам позвонить. Она говорит, вам нужно к ней приехать, — что-то в ее голосе настораживало: говорила она торопливо и сбивчиво, словно ее подгоняли. Я понял, что так действовал на нее страх, как туманом окутывавший все, что она говорила.
— Мистер Паркер, она говорит, что вам надо к ней ехать прямо сейчас, но никому об этом не говорите. Никому, мистер Паркер.
— Флоренс, что случилось? Я ничего не понимаю.
— Я не знаю, — ответила она со слезами в голосе. — Но она говорит, что вы должны приехать, и должны ехать сейчас. Мистер Паркер, — собравшись с духом, заговорила Флоренс, — она говорит, что Странник идет.
Совпадений не бывает, а есть модели или схемы, которые мы не можем различить. Звонок Флоренс был частью модели, связанной со смертью Аделейд Модин, однако модель эта пока оставалась для меня непонятной. О звонке я не сказал никому, забрал свой пистолет и на такси вернулся домой. Из всех рейсов, отправлявшихся в тот вечер в Луизиану, единственный билет оказался только в первый класс на маршрут до Муазан-Филд. Я зарегистрировался незадолго до отлета, записав в декларацию пистолет.
Самолет заполнили туристы. Как видно, у них не нашлось лучшего занятия, чем испытать на себе августовское пекло в Новом Орлеане. Стюардессы раздавали пассажирам булочки с ветчиной, чипсы и пакетики изюма.
Мы летели над морем тьмы, когда я внезапно почувствовал возникшее в носу давление. Я сразу потянулся за салфеткой, чтобы промокнуть первые капли крови, и тут меня пронзила такая чудовищная боль, что я резко дернулся в кресле. Рядом со мной сидел бизнесмен, которого мое движение поначалу удивило, но, увидев кровь, он был потрясен и принялся давить на кнопку вызова стюардессы. Вдруг голова моя откинулась назад, как от удара, а из носа рекой хлынула кровь, заливая спинку впереди стоящего кресла. Руки неистово дрожали.
И когда голова моя вот-вот была готова лопнуть от боли и давления, мне послышался голос. Со мной говорила старая креолка с Луизианских болот.
— Дитя, — услышал я, — он здесь, дитя.
Голос смолк, и я погрузился в темноту.
Часть 3
Полости моего тела
из-за их емкости — сущий ад.
Глава 31
Насекомое с глухим стуком ударилось о ветровое стекло. Это была большущая стрекоза «комариный ястреб».
— Черт, ну и громадина, — поразился водитель, молодой агент ФБР О'Нилл Брушар. Из-за сильной влажности жара в Луизиане переносилась особенно тяжело. В тех местах, где кондиционер высушил рубашку, она неприятно холодила тело.
«Дворники» усердно пытались освободить стекло от крови и крыльев стрекозы. Кровавые потеки на ветровом стекле соответствовали по цвету пятнам крови на моей рубашке, служившим напоминанием о случившемся в самолете, но такое напоминание было совершенно лишним, потому что голова моя еще немного болела и переносица казалась на ощупь мягкой.
Сидевший рядом с Брушаром Вулрич молчал, сосредоточенно вставляя в пистолет новую обойму. Заместитель начальника отдела оставался верен себе: на нем был примелькавшийся коричневый костюм и мятый галстук.
Возле меня на заднем сиденье лежала небрежно брошенная темная ветровка с литерами службы ФБР.
Я пытался связаться с Вулричем из самолета через спутник, но безрезультатно. Уже в аэропорту я отправил ему номер телефона и сообщение с просьбой немедленно мне перезвонить, когда он получит мое послание. После этого я взял машину и направился в сторону Лафайета. Телефонный звонок застал меня уже за Батон-Руж.
— Берд? — раздался в трубке знакомый голос. — Какого черта ты здесь делаешь? — озабоченно спросил Вулрич. Мне был слышен шум работающего мотора.
— Ты получил мое сообщение?
— Да. Слушай, мы уже в пути. Кто-то видел Флоренс возле ее дома с пистолетом, и на платье у нее кровь. Мы встречаемся с местными полицейскими на разъезде номер 121. Подожди нас там.
— Вулрич, но так можно опоздать.
— Жди и все. Не пори горячку, Берд, и не нужно никаких выкрутасов. Мне это дело тоже не безразлично. Меня заботит Флоренс.