Выборы должны были состояться седьмого ноября. Кампания Хэмптона достигла своего апогея в Чарлстоне, где они были тридцатого октября, и в Колумбии четвертого ноября. У Стюарта в Канун всех святых был отпуск. Лиззи – она вернулась в город тридцатого сентября – готовилась дать праздничный обед. Не специально для Стюарта, хотя она не видела брата целых четыре месяца, – ведь она уже привыкла к его долгим отлучкам. Ее уговорила Каролина.
– Он ни за что не заметит меня на балу, Лиззи. Вот удобный случай дать ему понять, что я уже взрослая.
Лиззи подумала, что Каролина слишком выделяет Стюарта среди прочих мужчин, но она была увлечена подготовкой к празднеству и изобретением меню. Каролина отнеслась к меню по-деловому.
– Если уж ты наготовишь столько еды, почему бы не пригласить и мистера Симмонса? На балу его не будет, а я бы могла и на него произвести впечатление.
Лиззи сказала подруге, что она ужасна и что Тень точно будет в этот день дома. Все ждали выступления генерала Хэмптона.
Вновь возведенный помост в Уайт Пойнт Гарденс был расцвечен алыми флагами. Десятитысячная толпа взволнованных людей – и негров, и белых – запрудила парк и прилегающие к нему улицы. «Красные рубашки» сняли жакеты, выглядели они блистательно. Лиззи пришлось согласиться, что Стюарт выглядит очень романтично. Когда генерал освободил от горестного бремени Южную Каролину, Лиззи радостно вскрикнула вместе со всеми. Симмонс, которому это зрелище было знакомо по Симмонсвилю, ласково улыбнулся при виде разрумянившихся щек и сияющих глаз девушки.
На следующий день, сидя с ней вдвоем за обеденным столом, он, как мог, пытался ее утешить. Мать Каролины запретила дочке «выставлять себя на посмешище», бросаясь на шею Стюарту Трэдду. Пинкни был на дежурстве в драгунском полку. А Стюарт бродил по городу, подстегиваемый слухами, что папаша Каин в Чарлстоне.
– Не дуйся, Лиззи, – говорил Симмонс. – Им же хуже. Я такого вкусного блюда отродясь не едал. Скажи мне, как ты его приготовила.
Лиззи сморгнула слезы и посвятила его в тонкости приготовления дичи.
– Сначала надо уговорить тетю Джулию прислать из Барони дичь. Это самое трудное. Я отправила с десяток писем, в которых лебезила и унижалась изо всех сил. Дичь надо ощипать и вырезать кости. Вот тут надо повозиться, а все остальное уже просто. В голубя кладется кусочек бекона. Затем голубя втискивают в серую куропатку. Куропатку – в цесарку, цесарку – в утку. Надо подобрать подходящего размера. Утку втиснуть в большого каплуна. Каплуна – в гуся, а гуся, наконец, в павлина. Дд-д-ва дня я готовила и жарила это блюдо… – Уткнувшись в салфетку, Лиззи расплакалась.
Симмонс подошел к ней и, опустившись на колени, прижал голову девушки к своей груди.
– Не надо, малышка. Я съем все до последнего кусочка, а если хочешь, даже и перья.
Лиззи вытерла слезы:
– Ты объешься. – Она выпрямилась. – И я уже не ребенок. Мне очень жаль, что я расплакалась.
Симмонс сел на стул.
– Не будем вспоминать. Уверен, я могу съесть еще немного. Позвони Хэтти.
Лиззи засмеялась:
– Я угощу тебя и перьями. Какие ты предпочитаешь – утиные, гусиные или павлиньи?
Косы были обернуты вокруг головы Лиззи короной, а так она мало отличалась от девчушки с косичками, которая совсем недавно сидела за столом на этом самом месте.
– Лиззи, у меня к тебе просьба.
– Не угощать тебя перьями?
– Нет, я прошу не в шутку, а всерьез. Мне бы хотелось, чтобы ты называла меня настоящим именем.
Девушка заинтересовалась:
– Разве у тебя есть другое имя? Как же тебя зовут?
– Джо.
– Просто Джо? Не Джозеф?
– На карточках написано «Джозеф», но в действительности – Джо.
– Хорошо, если уж ты так хочешь. Но это словно познакомиться с совершенно другим человеком. Не уверена, что буду всегда помнить. Почему ты вдруг захотел, чтобы я звала тебя иначе?
– Я стал совсем другим. Разве ты не помнишь, как я не умел читать и писать?
– Да, я и забыла. Это было очень забавно – вместе делать уроки. Помнишь, мы играли в школу?
– Ты ставила меня в угол.
Лиззи захлопала в ладоши:
– Верно. С тобой было весело играть, Тень. То есть… я хотела сказать – Джо.
Вокруг его глаз собрались веселые морщинки.
– Мне самому нравилось. Но это было так давно. А теперь ты выросла, и я хочу играть соответствующую роль. Я буду стараться не называть тебя малышкой, а ты запомни, что меня зовут Джо. И еще ты должна помнить, что я не прочь отведать вторую порцию этого чудесного блюда.
– О, я позвоню. Тебе и вправду понравилось?
– Глупец Стюарт и не подозревает, от какого удовольствия он отказался.
К концу дня Стюарт все же понял, какой он глупец. Он очень устал и был раздосадован безуспешными поисками. Только дурак может пытаться пробить стену притворного непонимания, которое напускают на себя негры, когда белый обращается к ним с расспросами. Дураком он был, когда согласился присоединиться к почетной гвардии. Пока другие «Красные рубашки» разъезжают по сельской местности, исполняя полезное дело, он смотрел спектакли и слушал речи. Даже Пинкни сражается. Стюарт видел уже более ста девушек, сбрасывающих поддельные цепи и скидывающих крашеную простыню.
Он расхаживал по улицам во время комендантского часа, надеясь, что его остановит патруль и он сможет постоять за себя. Но встретил он только двоих драгун, похваливших его бравый вид на представлении в парке.
Унылое настроение, в котором он пробрался к себе в комнату по спящему дому, не покинуло его и за завтраком. С первым поездом он вместе с почетной стражей при Хэмптоне отправился в Колумбию.
– Рада, что он не остался обедать, – заметила Лиззи, – а то крем на пудинге скис бы.
В штате Южная Каролина с нетерпением ждали результатов выборов. В день голосования Симмонс вместе с коренными белыми жителями Чарлстона был наблюдателем за избирательными пунктами, помогая демократам. Он встретил нескольких знакомых из Чарлстонского отеля, которые голосовали за республиканцев. Симмонс притворился, что не узнал их.
На следующий день после голосования во всех главных городах штата вспыхнули мятежи. Желания Стюарта наконец-то осуществились. Он уложил наповал четырех негров, а потом его самого ранили в бедро.
Рана оказалась пустяковой. На следующий день он уже мог вставать. Через неделю Стюарт отказался от тросточки, которую рекомендовал ему доктор. Хелен Уэнтворт сказала, что легкая хромота идет ему. Пока почетная гвардия оставалась при Хэмптоне в Колумбии, Стюарт жил у Алекса. Предполагалось, что задержка в Колумбии продлится неделю, но она растянулась на несколько месяцев.
Подсчеты показали, что голосов больше, чем выборщиков. Пока обе партии пререкались в кулуарах, Чемберлен и его сторонники разбили лагерь у запертых дверей. Хэмптон, победивший с перевесом в тысячу голосов по одному из методов подсчета, обосновал соперничающее правительство в соседнем Каролина-холле.
Одновременно проходили выборы президента, которые тоже зашли в тупик. Рутерфорд Б. Хайес, кандидат от республиканцев, и Сэмюэл Дж. Тилден, кандидат от демократов, относились друг к другу со сдержанной холодностью, пока шла проверка спорных голосов от трех южных штатов, в которых правление осуществлялось все еще по законам времен Восстановления. Огромные суммы денег и выгодные назначения переходили из рук в руки по мере создания и распада союзов.
Граждане Америки, в том числе и Южной Каролины, терпеливо ждали, когда же политики наконец решат, кому быть у руля власти.
Вспышки насилия почти прекратились. «Переход Иордана» уже не привел бы ни к каким переменам. Стюарт покорял сердца, посещая вечера, которые давали друзья Уэнтвортов, и пытался разузнать, где сейчас находится папаша Каин. В Чарлстоне Пинкни и Симмонс пытались поправить запущенные дела фосфатной компании «Трэдд—Симмонс». Помимо того, они сопровождали Люси и Лиззи в их частных посещениях лавок на Кинг-стрит.
– Давно ли это все уже было? – вопрошал Пинкни, жалобно глядя на Люси.