Единственным ответом Джона Брауди было новое рукопожатие и заверение, что осмотр Лондона они начнут только завтра, чтобы непременно быть у мистера Снаули к шести часам. Обменявшись с йоркширцем еще несколькими словами, мистер Сквирс удалился со своим сынком.
В течение целого дня мистер Брауди был в очень странном возбужденном состоянии: то и дело разражался смехом, а затем хватал свою шляпу и выбегал во двор, чтобы нахохотаться вволю. Он никак не мог усидеть на месте, все время входил и выходил, прищелкивал пальцами, выделывал какие-то па из неуклюжих деревенских танцев — короче говоря, вел себя так удивительно, что у мисс Сквирс мелькнула мысль, не помешался ли он, и, попросив свою дорогую Тильду не расстраиваться, она сообщила ей напрямик свои подозрения. Однако миссис Брауди, не обнаруживая особых признаков тревоги, заметила, что один раз она уже видела его таким и хотя он после этого почти наверно заболеет, но ничего серьезного с ним не случится, а потому лучше оставить его в покое.
Последствия показали, что она была совершенно права: когда все они сидели в тот вечер в гостиной мистера Снаули, как только начало смеркаться, Джону Брауди стало вдруг так плохо и он почувствовал такое головокружение, что все присутствующие пришли в панический ужас. Его славная супруга оказалась единственной особой, сохранившей присутствие духа; она заявила, что, если бы ему разрешили полежать часок на кровати мистера Сквирса и оставили в полном одиночестве, его болезнь несомненно прошла бы так же быстро, как и приключилась с ним. Никто не отказался последовать этому разумному совету, прежде чем посылать за врачом. И вот Джона с великим трудом отвели, поддерживая, наверх (он был чудовищно тяжел, и, спотыкаясь, спускался на две ступени каждый раз, когда его втаскивали на три) и, уложив на кровать, оставили на попечение его жены, которая после недолгого отсутствия вернулась в гостиную с приятной вестью, что он крепко заснул.
А в этот самый момент Джон Брауди сидел на кровати, раскрасневшись, как никогда, запихивая в рот угол подушки, чтобы не захохотать во все горло. Как только удалось ему подавить это желание, он снял башмаки, прокрался к смежной комнате, где был заключен пленник, повернул ключ, торчавший в замочной скважине, и, вбежав, зажал Смайку рот своей большущей рукой, прежде чем тот успел вскрикнуть.
— Черт подери, ты меня не узнаешь, парень? — шепнул йоркширец ошеломленному мальчику. — Я — Брауди! Я тебя встретил, когда избили школьного учителя.
— Да, да! — воскликнул Смайк. — О, помогите мне!
— Помочь тебе? — переспросил Джон, снова зажав ему рот, как только он это сказал. — Ты бы не нуждался в помощи, если бы не был самым глупым мальчишкой, какой только есть на свете. Чего ради ты пришел сюда?
— Он меня привел, о, это он меня привел! — вскричал Смайк.
— Привел! — повторил Джон. — Так почему же ты не ударил его по голове, не лег на землю и не начал брыкаться, почему не позвал полицию? Я бы расправился с дюжиной таких, как он, когда был в твоих летах. Но ты жалкий, забитый парень, — грустно сказал Джон, — и пусть бог меня простит, что я похвалялся перед одним из его слабых созданий!
Смайк раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но Джон Брауди остановил его.
— Стой смирно и ни словечка не говори, пока я тебе не разрешу, — сказал йоркширец.
После такого предостережения Джон Брауди многозначительно покачал головой и, достав из кармана отвертку, очень искусно и неторопливо вывинтил дверной замок и положил его вместе с инструментом на пол.
— Видишь? — сказал Джон. — Это твоих рук дело. А теперь удирай!
Смайк тупо посмотрел на него, как будто не понимая.
— Я тебе говорю — удирай! — быстро повторил Джон. — Ты знаешь, где живешь? Знаешь? Ладно. Это твой сюртучишко или учительский?
— Мой, — ответил Смайк, когда йоркширец увлек его в соседнюю комнату и указал ему на башмаки и сюртук, лежавшие на стуле.
— Одевайся! — сказал Джон, засовывая его руку не в тот рукав и обматывая ему шею полой сюртука. — Теперь ступай за мной, а когда будешь на улице, поверни направо, и они не увидят, как ты пройдешь мимо.
— Но… но… он услышит, когда я буду закрывать дверь, — ответил Смайк, дрожа с головы до пят.
— Так ты ее совсем не закрывай, — заявил Джон Брауди. — Черт подери, надеюсь, ты не боишься, что школьный учитель схватит простуду?
— Не-ет, — сказал Смайк, у которого зуб на зуб не попадал. — Но он уже один раз привел меня обратно и опять приведет. Да, конечно, приведет…