– Там какая-то история была с их религией, – припомнила Ива, поглаживая лежащего у нее на коленях шуша. Последнее время зверек все больше времени проводил с младшими братьями Бэрринами, очаровательными золотоволосыми близнецами совсем малых лет, но иногда даже он уставал от их безграничной энергии. Вот и сейчас Щапа явно вознамерился внепланово соснуть у нее на руках.
– Да, – чуть ли не умилился Златко. Его почему-то всегда восхищало, когда Ива проявляла знание истории. Может, он просто относился к ней как к любимой младшей сестренке, проделки которой каждый раз кажутся верхом гениальности. – Именно с религией. Собственно, она и стала камнем преткновения. С самого начала своего возвышения Король поклялся, что никогда и никого не будет принуждать верить в других богов. И того же требовал от своих подданных. Сам можешь верить в кого угодно, но веру другого не трогай. Это было необходимо, ведь человечество уже тогда верило в сотни духов, божков и богов, причем у всех они были разные. А Эзгио требовал за свое присоединение к Королю, чтобы все люди, что были под его рукой, приняли веру, которую проповедовал шаман. Ему это, конечно, было очень выгодно, поскольку он как один из самых авторитетных жрецов этой религии сразу встал бы чуть ли не вровень с Королем. Но на деле такое было просто невозможно. Даже если бы Король не давал свое обещание. Просто… так религии не прививаются. Да и это грозило бы такими проблемами даже Его Величеству, что, право, оно того не стоило. Златко немного помолчал.
– Где-то здесь и начинается наша история. Переговоры с шаманом шли долго и без каких-либо видимых результатов. Можно даже сказать, что этот вопрос стал принципиальным. Ведь Король никогда не проигрывал – ни в войне, ни в переговорах. А тут… прямо камень посреди дороги! Надо отметить, что символом этой религии был какой-то необычный ребенок. Рожденный в определенные даты, с какой-то особой внешностью, что-то там еще, но по сути – ребенок, которому вроде как суждено было изменить мир и принести в него божественную благодать, ну и так далее… Что там обычно жрецы в таких случаях говорят…
– Причем это же все происходило в очень ранние времена, – воспользовался Калли небольшой паузой. – Тогда магия была куда более хаотична, а по земле вполне могли ходить те, кого вы, люди, называете богами. Всесильные существа какого-то иного, совершенно отличного от всех остальных порядка.
– Да, именно так, – кивнул Бэррин. – Вполне возможно, что этот ребенок действительно обладал какими-то сверхъестественными силами… В это трудно поверить, но…
Вновь молчание. Однако Синекрылый наконец решился продолжить:
– Тогда мой предок Родрик Бэррин получил от Короля совершенно определенное задание. Он отправился к шаману якобы для очередных переговоров. Попросил поведать о его религии. Выспросил все. Сделал вид, что заинтересовался… Полагаю, втерся в доверие. Причем настолько, что Эзгио ему единственному поведал, где находится божественный ребенок. А того охраняли как наивысшее сокровище, которым он и был для этого народа. И вот тогда…
Ива даже зажмурилась, понимая, что сейчас услышит.
– Тогда… мой предок отправился в это место с небольшим, но отобранным из лучших воинов отрядом и… Сначала они уничтожили всю охрану ребенка, вплоть до женщин, что заботились о нем, и похитили его. Теперь у Короля появился отличный козырь в переговорах. Эзгио сразу же пошел на все, что хотели люди. Он не только приказал лефам присоединиться к Королю, но и подчиняться ему как богу. Перевалы и долины оказались во власти людей. Но потом… Король потребовал не только это.
Высокая суровая фигура протягивает постаревшему за последние дни на десятилетия шаману деревянную узкую шкатулку без каких-либо украшений. Эзгио устало оглядывает того, кому так безгранично верил. На некрасивом, но запоминающемся лице Бэррина не читается ничего. Амулеты, бахрома и какие-то травы тихо шуршат, когда шаман тянется к ларцу.
В беснующемся от сквозняка свете факелов блеснул тонким лезвием кинжал.
– Что это? – хрипло звучит голос.
– Ты знаешь, что с этим делать. – Безлик и голос предателя.
Эзгио все понимает. Король его слишком боится. Ему не нужны чересчур независимые личности в таком важном месте. Ему не нужны те, кого приходится удерживать страхом… И наконец, ему не нужны свидетели его бесчестья.
– Вот значит, чего стоит вся ваша хваленая мораль, – кривится сухой рот.
В карих глазах Бэррина что-то мелькнуло, но тут же погасло.
Его почти сломленный противник только усмехнулся.
– Я сделаю, что хочет твой Король… но только если Он будет жить. Обещай мне это, – взгляд упирается в Бэррина.
– Хорошо, – последовал слишком быстрый ответ, чтобы поверить.
– Поклянись, собака! Поклянись всем, что для тебя дорого! Неужели ты причинил Ему недостаточно боли?! Поклянись!
Молчание. И потом очень спокойно и серьезно:
– Клянусь.
И снова взгляд глаза в глаза.
– Ты поклялся. И, поверь, тебе лучше не знать, что будет, если ты эту клятву нарушишь.
Рука в замшевом рукаве забирает «подарок» Короля.
– И что? – У Ивы голос просто сорвался. – Он покончил с собой?!
– Да, – последовал тихий ответ.
– А ребенок?! Что с ним, с ребенком?
– Ребенка убили через пару дней. – Златко не собирался скрывать ничего.
– О боги! – У травницы даже не нашлось слов, чтобы выразить все ее потрясение. – Но почему?..
– Потому что… он был символом, чем-то священным для лефов. Однажды этим мог воспользоваться кто-то другой, наподобие Эзгио. А Королю были нужны только послушные куклы, а не вечная проблема, причем в столь стратегически важном месте… А, может, была еще какая-то причина… В конце концов все было обставлено так, будто ребенок вместе со всей охраной и приближенными погиб по воле обвала в горах.
– Но… но… почему так?! – почти закричала Ива. – Ведь… ведь у Короля были и более строптивые соратники! Я точно помню! Помните… помните, нам по истории рассказывали?! Когда в Музей на Мосту водили! Пострашней и посерьезней! Но они остались живы! И никто их ни к чему не принуждал! Так почему тут так?!