От хлопка третьего мага Ария перекувырнуло кверху ногами, да так и доставило в угол, приложив, как следует, об холодный пол головой. Встав, он потёр будущую шишку и огляделся. Его уже ссылали во время учёбы. Вышла как-то промашка, хотел старшего из братьев Быстрогонов проучить, чтобы не подкатывал к Маре. Набрал полведра бормотухи на валериановом корне, и поставил перед дверью лекционного зала. Но вредное «быстрогонище» пропустило вперёд учителя реликвиеведения. Тот вляпался, провонял, и за ним целую неделю гонялись кошкоморы. Мурчали, как заведенные. Три мантии порвали в клочья, а уж как половик на его крыльце пометили. Болтают, у бедняги даже обоняние притупилось. Тогда-то старший Быстрогон и поведал ему чьих рук проделка. И после досадного недоразумения изучение реликвий у Синдибума не задалось.
Нижний балкон уже лет двадцать не убирали и в углах возвышались мусорные колоссы. Кожура, листья, мелкие кости и ворохи рваной одежды распространяли такой головокружительный аромат, что даже мухи летали криво.
Арий пнул трухлявую ветку, похожую на лапу, и, попятившись, прислонился к стене. Уснуть тут, конечно, не уснешь, но чуть подремать можно. Из башни пробивался монотонный гул механизмов, а из леса ухали и подвывали ночные жители. Синдибум прикрыл один глаз, вторым посматривая за парапет в темноту. Башня ехала в глубину Злыстных земель, и зло уже обступало со всех сторон. Пробиралось за шиворот, заползало внутрь, зудело и чесалось недобрыми мыслями. Незаметно, но настойчиво. Арию невыносимо хотелось сделать какую-нибудь гадость, но на балконе не было никого, на ком можно сорвать злость, поэтому приходилось беситься втихомолку.
Из кучи мусора вывалился рыбий хвост с костяком и запрыгал по полу. Следом за ним глухо стукнулся об плитку потемневший огрызок. Синдибум покосился, но лишь сполз пониже. Вдоль парапета прокатились гнилые орехи, а за ними, пришлёпывая, заскакала ботва от моркови. Вертясь, проскочила огромная, будто оторвавшаяся от сюртука великана, обгрызенная пуговица, проползла обожженная верёвка и дырявый карман от штанов. Пролетела банановая кожура, и весь сор накрыл потёртый старый цилиндр.
Арий криво усмехнулся.
Собравшийся мусор начал подниматься. На скелет рыбы запрыгнул огрызок, подтянулись, прилипнув к костям, орехи. Вместо рук прикрутились трухлявые ветки с облезлыми краями. Верёвка согнулась и завязалась узлом, задрожав парой подгибающихся ног. Карман развевался, как плащ. Вместо головы скрутилась банановая кожура с пуговицей на месте лица, а сверху колыхалась морковная ботва, и парил цилиндр.
– Кто посмел нарушить мой покой? – завыла мусорная фигура.
В дырках пуговицы заблестели красные глаза.
Синдибум сложил руки крестом и прицелился.
– Развею! – рявкнул он.
– Ой! Арий! Давно не виделись!
– Ещё бы столько же не видеться, Морок!
Мусорная фигура приподняла цилиндр.
– Сдался и зазнался?
Синдибум гордо закивал.
– Свиток с янтарными буквами получил, как лучший маг своего поколения, – нагло соврал он, задрав нос.
– Ого! – уважительно кивнула банановая голова. – С обычным можно шесть раз в день колдовать, а с объянтаренным сколько?
Арий закатил глаза, надменно выдав:
– Семь!
– Ого-го! – забормотал Морок. – А за что ко мне попал?
Мусорная фигура заинтриговано вытаращила красные глаза.
Синдибум только рукой махнул, небрежно проговорив:
– За убийство.
Морок отпрыгнул, поражённо закачав головой.
– Что у вас там творится? – испуганно запричитал он.
– Злыстное время, – наигранно вздохнул Арий.
– Ну да, ну да, – болталась банановая голова. – Семь заклинаний – семь кнежликов. Теперь разбогатеешь.
Синдибум только хмыкнул.
– Если бы. На семь кнежликов особо не зажируешь.
В голове же навязчиво бурлила злоба: «напади», «прокляни», «развей». Руки сами подскакивали, пытаясь сложиться для наведения заклятья. Он уже еле справлялся. В злыстное время надо сидеть дома, под замком, чтобы ни ты никому не мог навредить, ни тебе.
– Было бы у меня столько. Я бы… – подскочил Морок.
– Купил себе новый карман вместо этого потрёпанного плаща, – подсказал Арий, отгоняя лезущие в голову глупости.
Поддаваться нельзя. Даже злысть не заставит умного волшебника действовать себе во вред. Зло творит тот, кто изначально способен на него. Кто не может противостоять собственным слабостям, корысти, гневу. Кто ценит свои интересы выше интересов других. Кто любит только одного себя. Этой простой мантре учили в самом начале учебы. Её знал каждый. Вот только не все следовали.