Его подняли послушные чары и потащили вверх. Огромный зал сгинул в темноте, а с ним растворились грохот и скрежет механизмов. Стены проступили сквозь перламутровый блеск. Ария пронесло через сияние и выбросило в тупике.
Он зашлёпал по коридору, раздумывая. В лавке его пока не ждали. Так что зачем гневить судьбу и попадаться на глаза Голуну. Возвращаться не стоит. Мара уже наверняка распродала руны щита от гарпий и улетела. А вот Зудочка крутится где-нибудь неподалёку. Поджидает. Так что можно случайно угодить в её розовые лапки. Лучше уж отправиться к бабушке. Смотритель прав, давно уже с ней не виделись. А она последняя, кого Арию хотелось огорчать. Хотя, кроме неё, больше и некого. Родителей давным-давно не стало, а дед пропал ещё во время Бесконечных войн. Тогда много чародеев сгинуло. Бились-то отчаянно, хоть сами и не понимали, за что. А надо было бороться со злыстью, а не друг с другом. Вот только хорошая мысля приходит опосля, да и то не всем.
Синдибум свернул на внутреннюю боковую лестницу и, забравшись на два пролёта, прошмыгнул в дыру под ступенями. Придерживая мешок, прополз мимо воздуховода и тихонько влез на крышу подъёмника. Если ехать, как положено, надо заплатить привратнику кнежлик, а так – и даром, и по лестнице не пыхтеть. В самом низу башни над катакомбами располагались склады, так что на ступенях вечно не протолкнёшься, то ящики грузят, то мешки таскают.
Он притаился, дожидаясь, когда подъёмник двинется и замурлыкал под нос, развалился на спине и закинул ногу на ногу. Башня такая огромная, что до бабушкиного яруса тряслись минуты четыре. Сразу над складами ютилась почта, служба доставки и газетная редакция, а дальше таверны и лавки, за ними мастерские и лаборатории алхимиков, и только потом жилые уровни. К тому времени, как остановились, Арий успел напеть две песенки и трижды почесать нос. Всё-таки можно рассчитывать на угощенье и еловую наливку. Предчувствия не обманывают.
Поднявшись, он громко, чтобы расслышал привратник, гаркнул: «Приехали!», и бросился бежать. Поймают, заставят платить! Проскочил воздуховод, рыбкой нырнул в дыру, и поднявшись, выскочил из недр башни и припустил по анфиладе, успев на ходу потереть нос бронзовой фигуре саламандры стоящей на задних лапах в нише. Так делали еще во время учебы, чтобы сопутствовала удача и всё получалось! Проскочив два балкона, он запрыгнул на крыльцо и, стукнув железным молоточком в дверь, влетел во флигель.
– Дома кто есть? Грабители пришли!
Бабушка выглянула из комнатки, сдвигая сбившийся чепчик.
– Аренька! – заулыбалась она, засеменив в коридор.
– Арий, – поправил Синдибум и заключил её в объятия. – Ну как ты, чаровница, всё молодеешь? Этак мне тебя скоро замуж выдавать.
– Сначала уж я тебя, – погрозила она пальцем и, разгладив смявшийся передник, прошла на совмещённую с коридором кухню.
Какая бы не была огромная башня, сотням чародеев места все равно не хватало. Поэтому у каждого была своя небольшая каморку, только с самым необходимым. Во флигель мало что помещалось. Кроме кухни с коридором, только крохотный чердачок под башенкой на котором раньше жил Арий. Когда родителей не стало, он переехал к бабушке, и только закончив учёбу, вернулся домой. Поначалу было непросто жить одному, но постепенно он втянулся и начал получать удовольствие.
– У меня пирог с ревенем.
– То, что надо. Всю дорогу пальцы перекрещивал, хоть бы ревень, хоть бы ревень.
– Ох, балабол. Что стоишь, как троюродный? Проходи.
Синдибум сбросил мешок и, шагнув, оказался у круглого стола с кружевной скатертью. Плюхнулся на стул и подставил лицо тёплому свету, струящемуся из-под оранжевого абажура. Рядом с овальным окошком, убранным белыми шторками с цветущими подсолнухами, покосился кряжистый кривоногий комод. С другой стороны пыхтела от жара заляпанная сажей печь и гордо возвышался сервант с блестящими тарелками.
Арий подхватил с серебряного подноса пузатый графин и нацедил в две чашечки еловой наливки. Сейчас бабушка дольёт ароматного чая и на несколько мгновений можно будет забыть обо всём на свете. Даже о желанном свитке чародея.
– Ну, рассказывай, – возясь с чайником, приговаривала бабушка. – Невесту приметил?
– Не могу собраться, – подперев щеки руками, пожаловался Синдибум. – Рвут на части. Мара, как прилетит, сразу бежит ко мне в лавку да умоляет. Ну, когда, когда мы сыграем свадьбу. Но не знаю. Ещё будет задаваться, всё же дипломированная волшебница, – он трагически вздохнул. – Зудочка увивается, как несмышлёный кошкоморёнок. Вот только боюсь, что вымахает из неё самый настоящий кошкомор. Буду весь исцарапанный и несчастный, как Голун перед выплатой моего жалованья.