Они еле-еле оторвали взгляд от развалин Высокой Обиды и двинулись в менее возвышенный, но зато и менее фальшивый мир.
Глава двенадцатая
Конь Беабраса оправдал слова хозяина и явился по первому его свисту. Фесс, конечно, тоже быстро подошел, держа в зубах повод осла Модвиса. И вот, снова верхом — леди Щедрость устроилась за рыцарем, — они двинулись навстречу восходу солнца.
Правда, к несчастью, солнце в это утро так и не взошло. Вернее, наверное, оно все-таки взошло, но из-за ненастья его совсем не было видно. Ветер бросал дождь в лицо путникам и выл, наслаждаясь их неудобствами, хлестая своих жертв к тому же без малейших помех: они находились на открытой болотистой местности, и ветер явно намерен был выгнать их из своих владений.
Модвис взмолился:
— Колдун! Неужели ты не можешь найти для нас убежище?
— Смотрите, прямо здесь! — Род указал на тусклое сияние во мраке. — Сэр Беабрас! Леди Щедрость! Направляйтесь на свет!
Они подняли головы, увидели, как Род поворачивает своего скакуна, и тоже разглядели вдали свет. И повернули за ним.
Ехать пришлось дольше, чем показалось сначала, но наконец они увидели перед собой вход в хижину. Род постучал, немного подождал, снова постучал. Дверь со скрипом приоткрылась и в щель выглянул подозрительный желтоватый глаз, окруженный белым пухом.
— Мы путники, застигнутые бурей! — крикнул Род. — Не позволишь ли переждать, пока она не кончится?
Глаз произнес что-то вроде: «Убирайся в море!», и дверь начала закрываться. Но Род успел просунуть в проем носок сапога и в оставшуюся щелку крикнул:
— С нами рыцарь и леди!
Давление на его носок прекратилось, а желтый глаз расширился. Расширилась и щель, обнаружив второй глаз, нос-оселок, а вокруг огромное количество спутанный волос, которые были бы белыми, если бы их вымыли хотя бы месяц назад. Трудно было сказать, где кончается борода и начинается грива, а рот был совершенно скрыт под усами и бородой.
Глаза осмотрели Беабраса и леди Щедрость, дверь широко раскрылась, и в ней стала видна тощая сморщенная фигура в длинном платье, которое, подумав, можно было бы назвать мантией, а снизу болтались тряпки, в которых с трудом угадывались штаны.
— Ну, ладно. Входите, входите от сырости.
Род вошел, думая, что же это старик назвал сыростью. Ему не понравился блеск глаз старика, когда мимо проходила леди Щедрость.
— Будь благословен, добрый человек, — поздоровался Беабрас, снимая шлем.
— У меня нет для вас одежды, но вот огонь предложить могу, — старик повернулся и показал на небольшой очаг, в котором горел торф. Рыцарь и леди подошли к огню. Род остановился возле них. — Вас только трое?
— У нас есть еще один товарищ, но он сказал, что отведет лошадей в твою конюшню. Ты не против?
— Хорошо, — проворчал отшельник, хотя и выглядел недовольным. — Там есть корм, но пусть ваши кони едят не очень много.
— Мы заплатим за то, что они съедят, и заплатим золотом, — заверил его Беабрас. Глаза отшельника загорелись алчным блеском. Род решил не спускать глаз с хозяина. На всякий случай.
Дверь заскрипела, вошел Модвис, вода ручьями стекала с него. Он увидел друзей и сразу направился к очагу, со вздохом протягивая руки к благодатному теплу.
— Будь благословен, добрый человек, за твое гостеприимство!
Род готов был поклясться, что отшельник поморщился. Должно быть, от упоминания, что он добрый хозяин и, Следовательно, должен предложить путникам мало-мальское угощение.
— У меня маловато припасов, джентльмены, но я поделюсь, чем смогу, — однако тон его противоречил словам. — У меня есть пиво, и ячмень, и мешок репы. И яйца, если куры не передумали нестись.
Род едва подавил дрожь, а Беабрас тем временем предложил:
— У нас есть еда, добрый человек. Не разделишь ли с нами трапезу?
— Вот вино, — Модвис протянул седельную сумку. — Соленое мясо и печенье.
У отшельника по бороде побежали слюнки.
— О, конечно, это очень хорошо! Я вспомнил, что у меня найдется один-два свекольных клубня. Ну что, поставим котелок со свекольной похлебкой?
Похлебка сварилась, когда день подходил к концу. Путники поели из деревянных мисок (их они достали из своих седельных сумок), сидя у огня. Жалкая хижина начала казаться уютной, главным образом потому, что не стало видно, сколько в ней грязи и паутины по углам.
— Мясо и выпивка всегда веселят сердце, — подытожил Беабрас, опуская чашку.
— И в самом деле, — Род улыбнулся. — Полный желудок и огонь в очаге — и будущее кажется более светлым.
Модвис вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Кто может смотреть в завтра, когда день длился так долго, а тело так устало?
— Значит, вы не знаете свое будущее? — спросил отшельник, глаза его снова сверкнули.
Часто они у него сверкают, подумал Род, слишком часто. Он решил дать отшельнику возможность высказаться.
— Нет, не знаю. Единственный дар, которого у меня нет, — это предвидение будущего.
Это была абсолютная правда, хотя кое-что он и подготовил…
— А вот у меня этот дар есть, — заявил отшельник, сидя совершенно неподвижно.
В хижине стало тихо.
Потом леди Щедрость улыбнулась, глаза ее разгорелись.
— Ты действительно обладаешь Зрением?
— Обладаю, — ответил отшельник. — Дай мне руку, и я предскажу твое будущее.
— Говори! — леди Щедрость с веселой улыбкой протянула руку.
Отшельник взял ее, ласково погладил, повернул ладонью вверх, погладил еще дважды, и на лице его появилась восхищенная улыбка.
Род нахмурился и посмотрел на Беабраса, но рыцарь откинулся на спинку стула с улыбкой, очевидно, ничего тревожного не замечая. Род повернулся к леди Щедрости, которая сумела не содрогнуться от прикосновения отшельника.
— Ты будешь жить в богатстве и счастье, — провозгласил старик. — Видишь, линия жизни у тебя длинная-предлинная и в самом начале пересекается с линией любви. Вскоре ты выйдешь замуж за прекрасного человека.
Беабрас нахмурился, но леди Щедрость как будто ничего особенного не заметила. Она повернулась и шаловливо взглянула на рыцаря.
— Мы скоро поженимся, милорд?
— Как только пожелаешь, моя радость, — галантно ответил рыцарь.
— Теперь ты, — старик неохотно выпустил руку леди и потянулся к руке рыцаря. Беабрас нахмурился, но показал ладонь. Отшельник взял ее, поглядел и вздрогнул.
— Как же такое возможно? Линия жизни прерывается в пяти местах!
— Что это значит?
— Как что? Это значит, что ты умрешь, но оживешь снова и не один раз, а целых пять!
— Это только видимость, — возразил рыцарь с улыбкой. — На самом деле я никогда не умру.
Старик испуганно посмотрел на него, но, казалось, открытая дружеская улыбка рыцаря его успокоила.
— Как хочешь, милорд, — он отпустил руку рыцаря, словно горячий уголь, и повернулся к Модвису. — А ты?
— С твоего разрешения, я бы не хотел.
— Почему? — спросил отшельник.
— Плохо жить, зная свой конец.
— Согласен, — быстро поддержал гнома Род. — Но ты можешь рассказать нам о будущем этой земли.
— И правда, — согласился Беабрас, — что будет с двором при Гранкларте, добрый человек? И с четырьмя королями, которые объединились там?
Отшельник глянул на него. Потом медленно наклонился и прижал ладони к земляному полу. Глядя в пространство, он заговорил ровным голосом, в котором совершенно отсутствовали обертоны. Стало так тихо, что треск пламени казался громче его слов. Наконец слова стали понятны:
Он пропел последние слова и остался сидеть неподвижно, с остекленевшими глазами. Наконец расслабился, осел на грязный пол и зажал голову руками.