— Великолепно! — сказал Беабрас. — От твоего видения у меня помутилось в голове!
— Правда? — отшельник посмотрел на него. — О себе я этого не могу сказать.
— Почему? — спросил рыцарь.
— Когда Сила подхватывает меня, добрый сэр, и вещает через мои уста, я не помню, что сказал.
Это дело вполне обычное, — подтвердил Модвис. — Я о таком уже слышал.
Рыцарь свел брови.
— Значит, ты не можешь объяснить смысл своих слов?
Отшельник покачал головой.
— Они были лишены смысла?
— Ты говорил стихами, — объяснила леди Щедрость, — и стихи твои были величественны и вызывали дрожь. Но мы не понимаем, о чем в них говорилось.
Род, конечно, понимал: ведь он знал всю историю Гранкларта, включая ее печальный конец. Но невежливо было бы говорить об этом людям, участвующим в этой истории.
— Значит, это был рассказ о судьбе, — негромко заключил Беабрас. — Это-то я уловил, но не могу сказать с определенностью, чья это судьба или как она придет.
Отшельник кивнул, рот его дергался.
— Вот так всегда, — он пожал плечами. — Не могу сказать, что еще нас ждет впереди. Но могу сказать еще вот что, — он с неожиданной энергией поднял голову. — Судьба Гранкларта зависит от злого колдуна, замок которого возвышается на востоке!
— Мы о нем знаем, — тихо сообщил Модвис. — Да, он наш злой гений!
— Злой! Он источник всякого зла, которое приходит в Гранкларт! Даже его подмастерья оставили его, а его подмастерья и сами злы, клянусь вам! Замок его населен призраками, и злые духи отравили его душу!
— Значит, ты о нем много знаешь? — спросил рыцарь.
— Больше, чем хотелось бы, — мрачно ответил отшельник. — Если Гранкларту сужден злой конец, могу сказать с уверенностью, что его принесет королевству этот колдун. Но как и когда, не знаю.
— Ну, так-то лучше, — утешительно проворчал Модвис. — Тяжко жить, зная уготованный тебе финал. А раз в деле замешано злонамеренное колдовство, ничего хорошего нам не светит.
— Может быть… — но в голосе отшельника не слышалось убежденности.
Он медленно, с трудом, встал и вздохнул.
— Увы мне! Вечер прошел, и благоразумным людям пора в постель. У меня тут есть средство утешиться и уснуть покрепче, — он достал из угла глиняную бутылку и рог. — Выпьете?
Никто сразу не ответил, но отшельник, казалось, этого многозначительного молчания не заметил. Он вытащил корку и налил жидкость в рог. Густой запах алкоголя домашнего приготовления заполнил хижину, даже огонь в очаге покраснел. Старик протянул рог Беабрасу:
— Прекрасный напиток.
Рыцарь взял рог — неохотно, подумал Род, но следовало соблюдать вежливость. Беабрас сделал глоток и удивленно поднял голову.
— Это мед, и мне кажется, лучшего я не пробовал!
— Вкусно, — подтвердила леди Щедрость, сделав приличный глоток, и протянула рог Модвису. Гном отпил, потом кивнул и отдал рог Роду. Тот облизал губы, убедившись, что в роге действительно мед, и вернул отшельнику.
— Очень хорошо.
— Спасибо, — глаза отшельника снова сверкнули. Отвернувшись, он осушил рог, но Род, внимательно наблюдая за ним, был уверен, что тот вылил мед на пол, делая вид, что убирает рог и бутылку на место.
Потом отшельник с виноватым видом объявил:
— У меня только одна комната, джентльмены, и на отдельные спальни рассчитывать не приходится, поэтому нам всем придется спать вместе. Но леди и рыцарь могут лечь у очага.
— Мы не можем стеснять тебя без особой нужды, — возразил рыцарь. — В комнате достаточно тепло.
Отшельник повозражал, и в конце концов было решено, что рядом с очагом будет спать леди Щедрость на старом соломенном матраце, завернувшись в плащ Беабраса. Модвис помог сэру Беабрасу снять доспехи, и рыцарь аккуратно положил их между собой и леди, потом лег, накрывшись с головой своей кожаной курткой. Модвис лег за их головами, а отшельник устроился на матраце в углу. Род улегся рядом с Беабрасом на собственной груде соломы, размышляя, как бы избавиться от назойливых блох, и прислушиваясь к мерным ударам дождя о крышу.
— Фесс? — прошептал он.
«Да, Род?»
— Если я усну, разбуди меня гудением.
«Тебе нужно отдохнуть, Род».
— Жить тоже нужно. Я не доверяю этому подозрительному старику, Фесс. Если бы ты только видел его глаза, то тоже не стал бы доверять. К тому же он не стал пить мед, которым угостил нас.
«Хорошо, Род, — робот говорил с ноткой смирения. — Я прослежу, чтобы ты крепко не засыпал».
— Премного благодарен, — Род замолчал и какое-то время лежал неподвижно, очень неподвижно, прислушиваясь к малейшим шорохам, доносящимся со стороны матраца отшельника.
Интрига началась примерно через час — час тяжелой борьбы со свинцовыми веками; ведь так трудно оставаться бодрствующим, когда приходится дышать ровно и медленно, имитируя спящего, — но Род с этой ролью справился довольно успешно. Наконец его бдение было вознаграждено громким шорохом в углу. Старик отшельник появился снова, он выполз из своего убежища, противно хихикая, держа в руке длинное ржавое лезвие.
Род повернулся с якобы сонным бормотанием, по-прежнему изображая крепкоспящего. Отшельник замер.
Род истошно захрапел. Отшельник улыбнулся в такт своим явно криминальным мыслям и снова пополз вперед, подняв нож.
Только поворот на нужный бок помог Роду собраться. Он прижался к земле, готовый к прыжку.
Отшельник склонился над Беабрасом и занес кинжал с самым недвусмысленным намерением.
Род не стал притворяться дальше и прыгнул вперед, как освободившаяся от фиксатора пружина.
Но слишком поздно — кинжал с мягким влажным звуком погрузился в грудь Беабраса.
Долей секунды позже Род плечом отбросил отшельника-убийцу, Беабрас вскрикнул, а леди Щедрость вскочила. Она бросила всего один взгляд, открыла рот и завопила на одной высокой бесконечной ноте.
Мгновение спустя рядом с ней оказался Модвис.
Род сражался за свою жизнь. Старик бил кинжалом наотмашь, завывая от ужаса, и Род с трудом успевал уклоняться от ударов, потом откинулся, схватил старика за плечи и сильно дернул на себя. Вой замер на высокой ноте и старик рухнул лицом вниз.
Крики леди Щедрости сменились громкими стонами — с помощью Модвиса.
Род вытащил собственный кинжал и перевернул старика на спину, готовый нанести смертельный удар.
Но в этом не было необходимости. Рукоять собственного кинжала старика торчала у него из груди. Губы отшельника шевельнулись, почти беззвучно умирающий сказал:
— Брум… мой старый ученик… отомстит… — он содрогнулся, захрипел, глаза его остекленели, и все тело расслабилось.
Победный восторг охватил Рода, хотя в то же время зрелище трупа вызывало тошноту.
— Брум — ученик этого старика? Значит, сам старик — колдун Солтик?
Беабрас застонал.
Род наклонился к жертве покушения.
— Твой убийца мертв, сэр рыцарь…
— Это… не имеет значения…
— Но я оказался слишком медлителен. Не думал, что старикан способен действовать так быстро!
— Леди… хорошо… что она невредима…
Леди Щедрость застонала еще громче.
— Еще бы, — пояснил свою мысль Верховный Чародей. — Поэтому он и покушался на тебя, конечно, и постарался бы убить Модвиса и меня — но только не женщину. Разве что позже, после того как… — у Рода исказилось лицо. — Мне нужно было действовать быстрее!
— Это… неважно… я… восстану… из праха…
И с этим оптимистичным обещанием рыцарь растаял.
Род смотрел, не веря своим глазам.
Потом он повернулся, чтобы утешить леди — как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезают последние остатки дымки, в которую она превратилась.
— Она пошла вслед за возлюбленным, — прошептал Модвис.
— А ты? — Род протянул руку, чтобы коснуться гнома, но не решился. — Ты тоже растворишься, будто тебя не было наяву?
— Нет, лорд Гэллоуглас. Я могу только уменьшиться, но не исчезну окончательно.